Территорию Урала и Северо-Восточного Прикаспия в последней четверти XVIII – начале XIX вв. была занята родами казахов-кочевников составлявших генеалогическо-территориальное объединение – Младший жуз (Кіші жүз), обозначенный в источниках как «Малая», «Меньшая» или «Зауральская орда». С конца XVIII в. часть родов Младшего жуза начинает более активно переходить на правый берег р. Урал, «на внутреннюю сторону», где, как известно в первые годы XIX в. формируется Букеевское ханство, обозначенное в источниках как «Внутренняя» или «Букеевская орда».

Во второй половине XVIII в. один из ханов Младшего жуза – Нуралы (1748-1790) предпринял попытку исчисления подвластных ему кочевников, однако «при первом шаге встретил препятствия, и, не достигнув цели, возбудил только общее подозрение и ропот»  (Левшин, 1996, C. 287).

Трудности, правда, другого рода возникают и для современных исследователей. Сложность выявления достоверных данных по казахскому обществу в этот период заключается в том, как отмечают специалисты что «крайне незначителен круг письменных источников, что сужает поле исследовательской деятельности историка» (Сдыков, 2004, C.70).

Практически единственной группой источников по численности казахского населения для данного периода является официальная российская документация – отчёты, ведомости, донесения и т.п. чиновников Коллегии иностранных дел и порубежной администрации, в том числе и глав администрации в нашем случае Оренбургской (Уфимской): О.А. Игельстрома, Г.С. Волконского и других.

Данные эти составлены на основе «разговоров» и опросов непосредственно самих представителей казахских родов жуза. Однако сведения, «приведённые в этих исследованиях, не проходили должной проверки и только с большой долей вероятности могут быть использованы в демографических исчислениях» (Сдыков, 2004, С. 37).

Существуют особенности, которые характеризуют позиции информаторов. Например, в Сибири численность населения (мужского) намеренно преуменьшалась из-за высокого ясачного оклада (Томилов, 1993, C. 154). В отношении казахов-кочевников ситуация несколько иная. В начале XIX в. А.И. Левшин, уделивший внимание демографической ситуации в регионе, характеризует данные этих информаторов как подлежащие «великому сомнению» причину чего он находил, во-первых, во «всегдашней наклонности их [кочевников] к преувеличению всех предметов, особенно в рассказах о могуществе своего народа», а во-вторых «по невозможности, в которой они находятся иметь, о сем предмете основательные известия» (Левшин, 1996, С. 287-288). На это указывают и современные исследователи, например, М.Н. Сдыков, анализируя источники того периода, отмечает, что «большей частью они записаны со слов султанов и ханов, управителей своих родов, что не может служить достаточным основанием для исчерпывающего и точного определения численности казахов того времени» (Сдыков, 2004, C. 37).

В силу того, что процесс активных региональных казахско-российских взаимоотношений имел место только с начала XVIII в., то и относительное начало фиксации российскими чиновниками численности населения непосредственно казахских родов Младшего жуза относится ориентировочно также к этому периоду. Однако при этом исчисление населения не являлось приоритетным, что связано с особенностями взаимоотношений казахских сообществ с империей. В отличие, например, от сибирских народностей, казахи не являлись податным населением, то есть не облагались налогами вплоть до первых десятилетий XIX века. Именно поэтому совершенно отсутствует такая группа источников, как, например, окладные ясачные книги, которые являются актуальными для определения численности сибирского населения того периода (Томилов, 1993, C. 152; Скобелев, 1998, C. 41-42). Тем не менее, для Российской империи, как и для любого государства, необходимо было определять политику по отношению к различным кочевым сообществам и правильно оценивать их политический и экономический потенциал. Собственно одним из главных показателей такого потенциала были людские ресурсы, численность населения. Поэтому государственные структуры России, в компетенции которых находились вопросы взаимоотношений с другими народами, пытались определить демографический потенциал региона. Например, еще в инструкции Коллегии иностранных дел, полученной А.И. Тевкелевым перед отправлением в Орду, кроме прочего, рекомендовалось выяснить – «сколько владения ево [Абулхаир-хана] городов и мест, дворов, кибиток или числом людей» (Инструкция, 1961, С. 44).

Традиционно применяемый способ подсчета численности кочевого населения исходит из «соотношения общего количества жителей степного владения и количества, выставляемых им ополченцев» (Трепавлов, 2000, С. 96). При этом по утверждению В.В. Трепавлова, ополченцы на время войны составляли «примерно четвертую часть населения» (Трепавлов, 2000, С. 96). Однако другие ученые в своих исследованиях исходят из соотношения воинских  подразделений  ко всему населению как 1:5 (20%). Например, Л.Н. Гумилев, производя вычисления населения одного из тюркских племён в первой трети VII в., исходит как раз из этой  пропорции, он пишет, что на войну с уйгурами «поднялись все боеспособные мужчины, т.е. 20% населения [6 тысяч]. Значит, численность всего населения была около 30 тыс. человек» (Гумилев, 1999, C. 32). Интересно, что один из китайских источников, приводя данные по другим кочевникам – тюркутам в середине VII в., пишет, что их правитель – Сымо имел «100.000 народа, 40.000 строевого войска» в числе народа (Бичурин, 1998, C. 267). Если учесть, что сто тысяч – это мужское население, и, соответственно, примерно столько же составляло женское, то в сумме получим население этих тюркских племён всего около 200.000. Значит, войско, указанное в источнике в 40.000, будет составлять точно пятую часть от всего населения.

Этот способ, имеет значительные ограничения в силу отрывочности и часто недоступности данных о войсковой составляющей казахских родов Младшего жуза в конце XVIII – XIX веков.

Достаточно ограничены и прямые указания на количество казахских семей (кибиток). Обычно применяемый коэффициент в отношении кочевых народов, в том числе казахов составляет 1:5 или 1:6 (Сдыков, 2004, C. 139; Томилов, 1993, C. 153).

Самый первый документ, который приводит данные о количестве казахов-кочевников в Урало-Каспийском регионе в самом начале 1770-х гг. это «Ведомость, составленная в Оренбургской губернской канцелярии, о количестве населения губернии» за 1770–1771 гг.  В «Ведомости» утверждается что «в обоих [Малой и Средней ордах] более не можно, как токмо от осьмидесяти до ста тысяч одного мужска пола» (Ведомость, 1956, С.14). То есть можно предположить, основываясь на этих данных, что всего количество казахов-кочевников в Младшем и Среднем жузах составляло к тому периоду около 400.000 человек (80.000)×4(5). Однако данные эти составлены только «по всегдашнему их [казахов] при границах обращению» то есть, учтены только те кочевники, которые находились вблизи российской границы (Ведомость, 1956, С.14). Если учесть оставшееся население (женщины, дети), а так же то которое осталось в не поля зрения русских чиновников то эти цифру можно  увеличить не менее чем в 2–3 раза, при этом половина от полученного результата может приходиться на кочевников Младшего жуза.

Таким образом, казахское население Урало-Каспийского региона к началу 70-х годов XVIII века могло составлять около 400.000 человек ((400.000×2(3)/2).

В материалах П.И. Рычкова составленных по заказу графа Н.И. Панина  и датируемых 1774 г. есть  упоминания «о числе народном» (Рычков, 2007). Говоря о численности населения в Младшем и Среднем жузах он указывает что «о всенародном числе, во обоих оных подданных ордах имеющимся, хотя и невозможно точно донесть, но имея в приказных делах известии, что из одной Меньшой орды… збиралось и хаживало войной на волских калмык тысяч до двадцати человек и более»(Рычков, 2007, С. 200). По мнению П.И. Рычкова общий воинский потенциал в Младшем жузе был несколько больше «можно почесть, что одна сия орда, ежели б вся захотела соединится, легко может поставить тысяч до тридцати человек годных» (Рычков, 2007,  С. 200). То есть по данным П.И. Рычкова к середине 1770-х гг. количество кочевников в Младшем жузе составляло 120.000 – 150.000 человек (30.000)×4(5). Если отталкиваться от этих данных получается, что за 4-5 лет население региона уменьшилось в два – два с половиной раза, что выглядит не совсем правдоподобно.

Вероятно, П.И. Рычков использовал архивные данные или как он пишет «приказные дела» еще периода становления новых взаимоотношений Казахского ханства Младшего жуза и Российской империи эпохи хана Абулхаира. Например, аналогичные данные мы находим в служебном донесении первого начальника Оренбургской экспедиции И.К. Кириллова датируемом 1734 годом. В своём «Представлении» на имя императрицы И.К. Кириллов предполагает население «Меньшой орды…. около 30000 человек» и как следует из документа эта цифра не всего населения орды буквально, а только боеспособного мужского как и в материалах П.И. Рычкова спустя ровно сорок лет (Представление, 1961, С. 107). 

С 80-х годов XVIII века ситуация с фиксацией численности казахского кочевого населения в Урало-Каспийском регионе несколько улучшается. Связано это было с тем, что при Уфимском наместнике О.А. Игельстроме (в 1784-1792 гг.) начинается относительно упорядоченный, сезонный пропуск кочевников на внутреннюю российскую территорию, в междуречье рек Волги и Урала, в ходе которого и  фиксировалось переходившее население. Перекочёвывала, при этом, большая часть казахов, населявших приграничные районы.

В бумагах самого Уфимского наместника приводятся  следующие данные. В своем «Кратком описании о киргискайсаках» выполненному по поручению Президента Военной Коллегии князя Г.А. Потёмкина в конце 1785 г., он во втором разделе «На сколько частей народ киргискайсацкой разделяется которая орда из них сильнейшая» фиксирует что казахи «разделяются на три части на Большую Среднюю и Малую орды, последняя из сих всех прочих многолюднее, и в сих ордах как известно, годного к войне народу собраться может в… Меньшей [орде] до 60.000 [человек]» (Краткое описание, 1785, Л. 1). Таким образом, если исходить из данных используемых О.А. Игельстромом получиться что всего население Младшего жуза составляло в пределах 240.000 – 300.000 человек (60.000×4(5)).

Однако, события последовавшие составлению «Краткого описания» позволяют значительно скорректировать эти данные. В ведомости, приложенной к рапорту Оренбургской экспедиции пограничных дел президенту Коммерц-коллегии, графу А.Р. Воронцову от 5 апреля 1787 г., указаны рода, старшины и количество кибиток (семей), получившие возможность кочевать на землях непосредственно на правобережье Урала напротив российских крепостей (Рапорт, 1940). Всего в документе представлено – 45.130 кибиток, хотя на самом деле, как показывает наш подсчёт по ведомости, их было чуть больше, а именно 45.900 (Рапорт, 1940, С. 87).

В том же источнике указывается, что в тот период «киргискайсаки, перешед за р. Волгу, располагались, кочевьем в 45.000 кибитках на астраханских землях» (Рапорт, 1940, С. 84). Но эта цифра не отражает реалий. Астраханский обер-комендант А.О. Базин в своём «Объяснении»  графу А.Р. Воронцову от 9 марта 1787 г. приводит другие цифры. Он на основании информации, полученной «по разведыванию… и от самих киргиских… старшин» допускает, что всего перекочевало казахов в междуречье «до 60.000 кибиток» («Объяснение», 1940, С. 82). Эти последние данные на наш взгляд более адекватно отражают действительность того периода.

Таким образом, численность перекочевавшего населения могла составлять 300.000 – 360.000 человек (60.000×5(6)). Если учесть несколько тысяч семей, которые могли оставаться на территории жуза или также временно откочевали к другим пределам, то получится, что население Младшего жуза к середине 80-х гг. XVIII века составляло минимум в 2 раза больше, то есть не менее 600-700 тыс. человек.

Документ, который пользуется у современных исследователей, изучающих этот период, наибольшим интересом, так как даёт наиболее подробное и полное описание родов Младшего жуза, мест их кочевания, рода занятий и, главное, численности. Это «Записка Оренбургского военного губернатора Г.С. Волконского о казахах» или как в источнике «О киргис-кайсаках, разделяемых обыкновенно на Большую, Среднюю и Меньшую Орды», датируемая 1805 годом (Записка, 1805, Л. 1-16). Данные весьма обширны, автор документа достаточно подробно фиксируют род занятий, места кочёвок и предводителей родов. Всего по «Меньшия орды» представлена 41 позиция, общая численность семей, как указано в «Записке», «в 217 отделениях…  до 165.700 семейств» (Записка, 1805, Л. 14.). Однако предпринятый нами подсчёт семей по всем позициям позволяет заключить, что количество семей в Младшем жузе составляет не 165.700, а 169.700 семей, что на 4000 семей или примерно 20.000 – 24.000 человек больше. Разница незначительная, однако, в современной исторической литературе используются именно первые,  не совсем точные данные (в 165.700 семей) (Муканов, 1991, C. 16; Сдыков, 2004, C.140).  Если исходить из уточнённых подсчетов, то получается, что к началу XIX вв. казахское население региона составляло 848.500–1.018.200 (169 700×5(6)). В самой записке Г.С. Волконского для расчета предлагается учитывать, что «по их многоженству, по крайней мере, по 3 души мужеска пола на всякую семью» (Записка, 1805, Л. 14).

Другой документ так же датируется 1805 г., составлен первым муфтием Оренбургского духовного собрания Мухамеджаном Хусаиновым (1756-1824), который несколько раз в 1780-х – 1790-х гг. бывал в Казахской степи и встречался с представителями жуза («План», 1940, С. 226-228). Как признаётся муфтий, материал он собрал в бытность его «в их Орде и по отобранному мною от них, киргискайсак, неприметным образом сведению» («План», 1940, С. 227). М. Хусаинов отмечает, что ордынцы сами себя «полагают, по крайней мере, уже мало до 400.000 кибиток» и судя по документу, он склонен доверять этим цифрам («План», 1940, С. 227). Этот источник представляет интерес ещё одним моментом. Муфтий вспоминает: «в каждой же кибитке значит одно семейство, по малой мере, иногда в 20-ти и 30-ти душах сыновьёв. Редко уже можно найти толь малое, чтоб изо 100 семей были в 3 или 5 душах» («План», 1940, С. 227). Поэтому муфтий предлагает при расчёте на каждую кибитку «в каждой положить также, хотя по 10 душ», и таким образом, он приходит к выводу, что казахское население Младшего жуза к концу XVIII – началу XIX века составляло около 4.000.000 человек («План», 1940, С. 227). По мнению исследователей изучавших тот исторический период «эти данные явно завышены» (Касымбаев, 2001, C. 187).

В 1807-1809 гг. создается одна из интереснейших научных работ по истории казахов – вторая часть «Обозрения Киргиз-кайсацкой степи» – «Описание страны и народа киргиз-кайсцкого», написанная Я.П. Гавердовским который с конца 1789 г. по 1800 г. служил в приграничном Оренбуржье. Эта работа  в полном объеме была опубликована только в 2007 году (Гавердовский, 2007). В главе третьей «О разделении и количестве киргизского народа» автор «Описания» приводит данные следующие – «всего в 219 отделениях Меньшей орды считается до 169.500 семей» (Гавердовский, 2007, С. 420). При этом он уточняет что «под названием семьи, или кибитки, разуметь должно здешнее общество, соединенное узами крови под отеческим правлением старшего из них. В таковом семействе бывает иногда до 20 и более душ одних мужчин» и основываясь на этом коэффициенте приходит к выводу что «всех киргизцев до трех милионов» (Гавердовский, 2007, С. 421). Если использовать наш коэффициент, то получится что количество казахов-кочевников в Урало-Каспийском регионе по данным Я.П. Гавердовского составляло 847.500 – 1.017.000 (169 500×5(6)) человек.

Таким образом, в первое десятилетие XIX в., согласно данным Г.С. Волконского и Я.П. Гавердовского, население Младшего жуза в среднем составляло более 900.000 человек.

В сборнике «Сибирский вестник» за 1820 г. (часть 9) были опубликованы материалы  издателя этого сборника  Г.И. Спасского «Киргиз-Кайсаки большой, средней и малой орды», в которых нашли отражение и данные о количестве казахского кочевого населения. Г.И. Спасский предполагает «в 217 отделениях меньшей орды до 158.200 семейств» (Спасский, 1820, С. 123).  Сам он определяет, что такое семейство следующим образом – «Семейства определяются по числу кибиток или войлочных юрт. Всякой Киргиз, как скоро женится, то переходит в свою кибитку. Старшины, султаны, бии, тарханы, богатые и бедные, для каждой жены, которых бывает у некоторых по четыре, имеют особые кибитки, в коих оне живут с своими детьми» (Спасский, 1820, С. 124). При этом сам Г.И. Спасский, в своих исчислениях последние, «особые кибитки» в расчет не берет, отмечая что женщины и дети «в общее счисление семейства… не положены» (Спасский, 1820, С. 124).

Издатель «Сибирского вестника» так же как и Оренбургский военный губернатор Г.С. Волконский  для расчета предлагает учитывать, «в рассуждении многоженства, по крайней мере, по три души мужеска пола во всяком семействе» (Спасский, 1820, С. 123).

Таким образом, по данным Г.И. Спасского население Младшего жуза к 1820 г. составляло в пределах 791.000 – 949.200 человек (158.200×5(6)).

А.И. Левшин, в 1820-1822 гг. чиновник Оренбургской Пограничной комиссии, в изданной им в 1832 г. (переиздана в 1996 г.) фундаментальной работе «Описание  киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких орд и степей» предполагает для Младшего жуза того периода – около 190.000 кибиток (Левшин, 1996, C. 288). При этом в качестве расчёта населения он предлагает сейчас общепринятый коэффициент 1:5(6). Он пишет, что «число людей, живущих в каждой кибитке, не всегда равно, но кажется, что в сем случае можно взять за среднее количество 5 или 6» (Левшин, 1996,  C. 288). Используя этот показатель, получим примерно один миллион человек – 950.000 – 1.140.000 (190.000×5(6)). Сам исследователь берет верхнюю цифру полагая что «по таковому расчету выйдет, что… содержит… Меньшая [орда] – около 1.100.000… душ обоего пола» (Левшин, 1996,  C. 288).

Таким образом, если взять средний показатель данных С.Г. Спасского и А.И. Левшина, то получится что вначале 1820-х гг. кочевое население Младшего жуза составляло около 950.000 человек.

К этим цифрам  необходимо прибавить данные по родам, кочевавшим в междуречье Волги и Урала в Букеевской орде. Например, в письме полковника Ф.Ф. Берга на имя управляющего МИД России К.В. Нессельроде датируемым 3 июля 1824 г. приводятся данные о количестве населения Внутренней орды со слов её правителя хана Джангира. Хан предполагает, что у него на тот момент было «200 султанов и 20.000 кибиток» (Письмо полковника, 2002, С. 248). Далее сам уже Ф.Ф. Берг предполагает что «если исходить из расчета 3 души мужского пола на кибитку, это по самым скромным подсчетам, то в целом получится 60.000 душ мужского пола и общая численность населения составит, по крайней мере, 120.000 человек» (Письмо полковника, 2002, С. 248). Однако в одном из писем самого Джангира, датируемым 1825 г. он приводит совершенно другие факты. В ведомости, приложенной к письму на имя оренбургского губернатора П.К. Эссена, хан указывает, что число подданных ему семей (кибиток) составляет 12.400, в которых «душ мужеска пола» 44.360  (Письмо хана, 2002, С. 261). То есть хан предполагает, что общее количество его подданных около 90.000 человек. Однако если исходить из принятого коэффициента, то получится, что всего подданных Джангир-хана было около 70.000 человек (12.400×5(6)). Сопоставимые данные, с количеством семей приведенные ханом, находятся в документе составленным асессором Оренбургской пограничной комиссии А.Д. Кузнецовым и так же датированные 1825 годом. Асессор А.Д. Кузнецов в ведомости составленной им по результатам личной поездки по Внутренней орде приводит следующие цифры:  количество кибиток – 10.490, а мужского населения 41.960 человек (Ведомость, 2002, С. 264). Таким образом, по данным А.Д. Кузнецова население Букеевского ханства составило в пределах 52.450 – 62.940 человек (10.490×5(6)). При этом в данном случае, возможно, взять в расчет верхний предел, так как автор этой ведомости целенаправленно и лично занимался сбором информации: «все разведывания мои в проезде нарочито по Букеевской орде, замечания и соображения о кочевье их, встречавшихся на пути на известных пространствах земли, утверждают, без всякого сомнения, что их действительно есть более 10 тыс. кибиток, по числу умножения людей со времени их перехода из-за Урала и по зажиточному состоянию, отчего также в соразмерности от разделов детей и братьев ежегодно должно умножаться и число кибиток» (Ведомость, 2002, С. 265). Получится что в середине 1820-х гг. население Букеевского ханства составляло более 60.000 человек.

Таким образом, казахское население Урало-Каспийского региона (включая данные по Младшему жузу и Букеевскому ханству) в 1820-е гг. составляло свыше одного миллиона человек (ок. 950.000+ более 60.000).

Подчеркнём, что в условиях сложной геополитической ситуации в Центральной Евразии в тот период, обширности территории Младшего жуза (кочевья даже родственных родов могли находиться на сотни километров друг от друга), и сами представители казахского общества, и российские чиновники могли располагать весьма приблизительной информацией о демографической ситуации в регионе. Более точные данные вряд ли могут быть получены, так как в условиях кочевой хозяйственной деятельности практически невозможно точно определить количество населения, тем более что казахов-кочевников, как отмечает А.И. Левшин, «одно слово «перепись» может привести в волнение» (Левшин, 1996, C. 287). Демографы разных времён сходятся во мнении, что «получить более точные данные в тех условиях было невозможно» (Сдыков, 2004, С. 143).

Таким образом, казахское население Урало-Каспийского региона к началу 1770-х годов могло составлять около 400.000 человек, к середине 1780-х гг. составляло в пределах 600-700 тыс. человек, в первое десятилетие XIX в., более 900.000, а в 1820-е гг. свыше одного миллиона человек.

Лапин Николай Сергеевич

кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории государства КН МОН РК

Список литературы и источников:

1.  Гавердовский Я.П. Обозрение Киргиз-кайсацкой степи (часть 2-я) или Описание страны и народа киргиз-кайсацкого // История Казахстана в русских источниках XVI – XX веков. Первые историко-этнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века / Сост. И.В. Ерофеева, Б.Т. Жанаев. – Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т. V. – С. 285-495.

2.  Бичурин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в древние времена. – Алматы: ТОО "Жалын баспасы", 1998. – Т. 1.– LXIV+390 с.

3.  Ведомость о количестве населения и скота во Внутренней орде. Составлена асессором Оренбургской пограничной комиссии А.Д. Кузнецовым. – май 1825 г. // История Букеевского ханства. 1801–1852 гг.: Сб. документов и материалов / Сост. Б.Т. Жанаев, В.А. Инночкин, С.Х. Сагнаева. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – № 196. – С. 261-265.

4.  Ведомость, составленная в Оренбургской губернской канцелярии, о количестве населения губернии. – 1770–1771 гг. // Материалы по истории Башкирской АССР. – М., 1956. – Т. IV. – Ч. 2. – № 354. – С. 12-14.

5.  Гумилев Л.Н. Древние тюрки / Сост. и общ. ред. А.И. Куркчи: В 2-х книгах. Кн. 2. – М.: Институт ДИ – ДИК, 1999. – 480 с.

6.  Записка Оренбургского военного губернатора Г.С. Волконского о казахах [О киргис-кайсаках, разделяемых обыкновенно на Большую, Среднюю и Меньшую Орды]. – 1 мая 1805 г. // РГИА Ф.1291 Оп. 81. Д.23. Л. 1-16.

7.  Инструкция Коллегии ин. дел – переводчику М. Тевкелеву, отправленному во главе посольства к хану Абулхаиру для принятия от него присяги на подданство России – […февраля 1731 г.] // Казахско-русские отношения в XVI–XVIII веках (сборник документов и материалов). – Алма-Ата: Изд-во АН КазССР, 1961. – №  30. – С. 42-44.

8.  Касымбаев Ж. Государственные деятели казахских ханств XVIII – первой половины XIX в. Хан Айшуак (1719-1810). Личность во взаимодействии с номадным обществом и сопредельными странами. – Алматы: Жеті жарғы, 2001. – Т. 2. – 256 с.

9.  «Краткое описание о киргискайсаках» барона Игельстрома. – 1785 г. // РГВИА Ф. 846, Оп. 16. Д. 18537. Л. 1-8 об.

10.  Левшин  А. И.  Описание  киргиз-казачьих, или  киргиз-кайсацких, орд  и степей / Под ред. М.К. Козыбаева. – Алматы: "Санат", 1996. – 656 с.

11.  Муканов М.С. Этническая территория казахов в XVIII – начале XX веков. – Алма-Ата: Казахстан, 1991. – 64 с.

12.  «Объяснение» астраханского обер-коменданта А.О. Базина президенту Комм.-колл. гр. А.Р. Воронцову о разрешении казахам кочевать между реками Уралом и Волгой, о мерах предосторожности, принятых против казахов, и о попытках прекратить вражду между казахами и волжскими калмыками – 9 марта 1787 г. // Материалы по истории Казахской ССР (1785–1828). – М.Л.: Изд. АН СССР, 1940. – Т. IV. – № 18. – С. 81-83.

13.  Письмо полковника Ф.Ф. Берга управляющему МИД графу К.В. Нессельроде о хане Джангире и его деятельности по управлению Букеевской ордой. – 3 июля 1824 г. // История Букеевского ханства. 1801–1852 гг.: Сб. документов и материалов / Сост. Б.Т. Жанаев, В.А. Инночкин, С.Х. Сагнаева. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – № 182. – С. 246-250.

14.  Письмо хана Джангира оренбургскому военному губернатору П.К. Эссену с ведомостями о количестве населения и скота во Внутренней орде. – 21 мая 1825 г. // История Букеевского ханства. 1801–1852 гг.: Сб. документов и материалов / Сост. Б.Т. Жанаев, В.А. Инночкин, С.Х. Сагнаева. – Алматы: Дайк-Пресс, 2002. – № 195. – С. 260-261.

15.  «План» оренбургского муфтия Мухамеджана Хусаинова, представленный имп. Александру I, о составе и численности Малой Орды и о способах возмещения убытков купцам. – 25 июня 1805 г. // Материалы по истории Казахской ССР (1785–1828). – М.Л.: Изд. АН СССР, 1940. – Т. IV. – № 70. –  С. 226-228.

16.  Представление начальника Оренбургской экспедиции И. Кириллова на имя имп. Анны о трёх казахских жузах и о Каракалпакии. – 1 мая 1734 г. // Казахско-русские отношения в XVI-XVIII веках (сборник документов и материалов). Изд. АН  КазССР. Алма-Ата– 1961. – № 50. – С. 107-114.

17.  Рапорт Оренбургской экспедиции пограничных дел президенту Комм.-колл. гр. А.Р. Воронцову о приведении к присяге казахов, о переходе 45 000 кибиток на астраханские земли и о безрезультатно окончившихся экспедициях против казахов, с приложением списка старшин, получивших разрешение кочевать при р. Урале. – 5 апреля 1787 г. //  Материалы по истории Казахской ССР (1785–1828). – М.Л.: Изд. АН СССР, 1940. – Т. IV. – № 20. – С. 83-87.

18.  Рычков П.И. Нижайшее представление о состоянии киргиз-кайсацких орд и о способах к приведению их к спокойному пребыванию и ко исполнению подданнических должностей. – 31 декабря 1774 г. // История Казахстана в русских источниках XVI–XX веков. Первые историко-этнографические описания казахских земель. XVIII век / Сост. И.В. Ерофеева. – Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т. IV. – 368 с. –  С. 195-212.

19.  Сдыков М.Н. История населения Западного Казахстана. – Алматы, 2004. – 408 с.

20.  Скобелев С.Г. Демография коренных народов Сибири в XVII-XX вв.: колебания численности и их причины. Учебное пособие. – Новосибирск: Новосибирский университет, 1998. – 48 с.

21.  Спасский Г.И.  О прежнем и нынешнем местопребывании Киргиз-Кайсаков / Киргиз-Кайсаки большой, средней и малой орды // Сибирский вестник. – СПб. – Ч. 9. – 1820. – С. 93-124.

22.  Томилов Н.А. Проблемы этнической истории: (По материалам Западной Сибири). – Томск: Изд-во Том. Ун-та, 1993. – 222 с.

23.  Трепавлов В.В. Численность кочевого социума: источники и способы подсчёта // Этнографическое обозрение. – 2000. – № 4. – С. 95-101.

Источник: Вопросы истории и археологии Западного Казахстана: научный журнал. – 2010. – № 2. – Вып. 13. – С. 76-84.

Материал предоставлен Институтом истории государства КН МОН РК