Коллективизация крестьянских хозяйств, составной частью которой являлось раскулачивание, проводилось административно-командными методами с применением экономических, репрессивных и иных санкций к нежелающим вступать в колхозы. По данным Н.А.Ивницкого в ходе коллективизации было раскулачено не менее одного миллиона крестьянских хозяйств с населением в 5-6 млн. человек, только незначительная часть которых принадлежала к эксплуататорскому слою деревни.

Особенностью XX в., в целом, и 1930-х гг. в частности, являлись огромные по своим масшта­бам вынужденные и принудительные миграции. Их анализ является, на наш взгляд, одной из акту­альных проблем исторической науки Казахстана. Открытие для исследователей фондов местных и центральных архивов, знакомство с некоторыми рассекреченными документами предоставило воз­можность изучения этого ранее запретного сюжета. Историография, в основном в 1990-х гг., замет­но обогатилась научными работами по рассматриваемой проблеме как российских, так и казахстан­ских ученых. В центре их внимания оказались проблемы депортации контингентов народов или отдельных групп населения [1], появились публикации источников, позволяющие более глубоко изучать миграционно-депортационные процессы, связанные с событиями 1920-1930-х гг. [2]

Особенностью данного раздела исследования является анализ уникального материала органов ОГПУ-НКВД, отложившегося в Государственном архиве Российской Федерации. Не предназначенные для печати и разглашения они содержат в себе объективную информацию, основанную на сообщениях полномоч­ных представителей ОГПУ на местах. И поскольку в имеющихся на сегодняшний день работах рос­сийских исследователей, на которых в большинстве случаев опираются казахстанские обществоведы, специально ситуация в Казахстане в 1930-е гг. не рассматривалась, считаем возможным проанализировать ранее засекреченные сведения позволяющие, в некоторых случаях, устранить допущения, имеющиеся в этих работах. В то же время понимаем, что обращение к этой практически новой теме, связанное с осмыслением огромного пласта разнообразных материалов, только начинается.

Массовые депортации были развернуты в 1930-е гг. В период «политики раскулачивания» миграционно-депортационные процессы происходили в русле переселения кулачества. 30 января 1930 г. было принято известное постановление ЦК ВКП(б) о выселении раскулачиваемых. В нем были определены три категории «кулаков», меры (направление в концлагеря, выселение), количество, по­литика в отношении кулацких хозяйств, оставляемых на месте, порядок конфискации и распоряже­ния конфискованным имуществом.

30-31 января 1930 г. состоялось совместное заседание коллегии ОГПУ с полномоченными представителями и руководящими работниками отделов ОГПУ, где уста­новлены условные сроки операции по выселению крестьян и их очередность. В первую очередь в Казахстан должны были быть направлены 5000 из Северо-Кавказского края, во вторую очередь – из Иванов­ской области – 5000, Нижегородского края – 5000, Средней Азии – 2000 семей кулаков. [3]

2 февраля 1930 г. приказом ОГПУ N 44/21 «О мероприятиях по ликвидации кулачества как класса» была принята Директива о выселении кулаков первой и второй категорий. В соответствии с документом планировалось выселить в Казахстан 5-6 тыс. семей первой, 10-15 тыс. семей второй категории, и определен срок начала отправки – 15 февраля 1930 г. [4] Однако эти установки выпол­нены не были. Объясняется это тем, что в регионах вселения местные органы власти, в силу разных причин, оказались не подготовленными для принятия выселяе­мых «кулаков», стремились бойкотировать  принятые решения. Указанное в целом было необычным явлением, отсюда в документе особо отмечалось «отсутствие всякого желания у работников Сибири и Казахста­на принять и расселить выселяемых из других областей кулаков, их стремление под всяческими предлогами совершенно отказаться от приема выселяемых кулаков». [5] В итоге, 4 февраля 1930 г., количество намеченных к выселению и сроки проведения операции были изменены, и Казахстан был исключен из плана высылки. 10 февраля 1930 г. ПП ОГПУ республики был извещен о том, что «выселение кулаков в Казахстан в ближайшие три месяца производиться не будет. До организации последующего переселения в Казахстан [вы] имеете достаточно времени для тщательной разработки плана расселения выселяемых выселяемых». В телеграмме содержался перечень необходимых мероприятий, кото­рые органы ОГПУ должны были осуществить в самые сжатые сроки. «Разработайте, сообщите 1. Точно пункты расселения; 2. Выгрузочные станции железной дороги; 3. Пункты расселения; 4. Орга­низацию питания на выгрузочных станциях и [в] пути до пунктов расселения; 5. Потребные ассигно­вания». [6] Вероятно, после указания И.В. Сталина о необходимости включить Казахстан и Сибирь как районы выселения [7] органам ОГПУ республике «было категорически предложено принять часть выселяемых кулаков». После многочисленных согласований был определен второй вариант плана высылки кулаков. Как следует из переписки ПП ОГПУ, в Казахстан было намечено переселить из других областей в 1930 г. – 9000 семей, 45000 человек, внутри республики – 6000 семей, 30000 человек. Итого по плану предполагалось принять 15000 семей, 75000 человек. Фактически к 28 авгу­сту 1930 г. было переселено из Средней Азии в Казахстан 80 семей, 281 человек, «кулаки» некоренных национальностей; внутри республики переселено 1341 семья, 7535 человек. Итого 1421 семья, 7816 человек [8]. В документе отмечалось, что основной причиной недовыполнения плана внутри област­ного переселения кулаков второй категории было «основательное их раскулачивание» «вплоть до нит­Ки», и частично распроданных заранее – в период хлебозаготовок и пятикратного обложения, в связи  с этим не имеющих минимальной нормы продовольствия и средств производства. Отмечалась слабая работа, окружных исполкомов, которые «не выделяли для переселяемых кулаков из общего коли­чества конфискованного имущества минимальных норм продовольствия, семян, живого и мертвого инвентаря, без которых направлять в отдельные необжитые районы невозможно ..». [9]

В начале 1931 г. принимается решение Политбюро ЦК ВКП(б), в соответствии с которым наблюдение и руководство работой по выселению и расселению кулаков было возложено на специальную комиссию, которую возглавил заместитель председателя Совнаркома СССР А.А. Андреев. Кроме него, в состав входили представитель ОГПУ Г.Г. Ягода, секретарь ЦК ВКП(б) П.П. Постышев. Особенностью работы комиссии были ее широкие полномочия, решения утверждались в качестве постановлений Политбюро. 15 мая 1931 г. комиссия А.А. Андреева рассматривала вопрос о плане переселения кулацких семей в 1931 г. В нем отмечалось, что ввиду технической невозможности переселения 150000 кулацких  семей в районы Казахстана, признать возможным расселение в текущем году в первуюочередь 56000 кулацких семейств.

Определены основные районы вселения кулачества в Казахстан: из Нижневолжского края (НВК) – 10000; Средне-Волжского края – (СВК) – 10000; Центрально-Черноземной области (ЦЧО) – 10000; Московской области (МО) – 6000; Ленинградского военного  округа (ЛВО) – 4000; Нижегородского края (НВК) – 500; Башкирии – 6000; Татарии – 5000 семей. Всего – 56000 семей. Кроме того, в документе четко обозначалось «для обеспечения первоочередных нужд промышленности и жилищного строительства завоз спецпереселенцев в Северо-Восточный Казахстан произвести в следующие сроки: май-июнь 20000-25000 одиночек с последующим перевозом их семей, июль-август – остальные 35 000 хозяйств». [10]

Как свидетельствуют документы, подготовка к направлению в Казахстан контингентов «кулаков» начинается не в мае-июне 1931 г., а уже в феврале 1931 г. Вероятно, что решение комиссии Андре­ева пыталось упорядочить процесс направления огромного контингента в Казахстан. Указанное следует из меморандума № 106, отправленного 25 февраля 1931 г. в Тифлис, Закавказское ГПУ, С.Ф. Реденсу, который в этот период был ПП ОГПУ по БССР. В нем  Г. Ягода – заместитель председателя ОГПУ, Евдокимов Е.Г. – ПП ОГПУ по Средней Азии, ЛВО, СКК сообщали о необходимости «всех высылаемых из Закавказья в результате последней операции семей: 350 –  1 категории, 400 – второй категории и бегущих кулаков из СКК отправить в Казахстан». Также доводился до сведения Закав­казского ГПУ график отправки эшелонов, пункты назначения. Первый эшелон в составе 325 семей с назначением, 150 семей на станцию Челкар и  175 – на станцию Аральское море. Второй и последу­ющие эшелоны в составе более 175 семей, через недельный промежуток времени – все с назначени­ем на станцию Аральское море. В меморандуме оговаривалось, что «товарищ Реденс должен свя­заться с ДТО [дорожно-транспортный отдел] ОГПУ, которому распоряжение по линии ТО ОГПУ уже отдано». Обращалось внимание на то, что «все высылаемые должны быть обеспечены одеждой, обувью и обязательно двухмесячным запасом продовольствия...». Наконец, оговорена необходи­мость координации, для чего перед отправкой эшелонов С.Ф. Реденс должен был телеграфно ин­формировать особый отдел ОГПУ и ПП ОГПУ Казахстана о времени отправки, количестве погруженных семей, человек, указать политическое настроение эшелона при погрузке. [11]

В результате была установлена очередность прибытия эшелонов. Как ясно из телеграммы Г. Ягоды, ожидалось, что в Семипалатинск «эшелоны придут 3 и 12 апреля [1931 г.], позже отправить невозмож­но». ПП ОГПУ Казахстана было предложено принять все меры к размещению пребывающих 600 семей в Семипалатинске во временных помещениях. [12] Уже в этот период, конец марта  1931 г., заместителю  председателя ОГПУ докладывалось, что в Казахстане хозяйственные организации не готовы к приему отправ­ленных кулаков. В связи с этим, 1 апреля 1931 г., было дано указание в Алма-Ату ПП ОГПУ Рогозину немедленно проверить готовность хозяйств и организаций к приемке, размещению, хозяйственному устройству всех следуемых им кулаков, степень обеспеченности жилищами, продовольствием, перевя­зочными средствами, охраной и т.д. Кроме того, рекомендовалось потребовать от хозяйственных орга­низаций «точного выполнения взятых ими по договорам обязательств..». Наконец, предписывалось «добиваться от хозяйственных организаций немедленной разгрузки прибывающих эшелонов, не допу­ская их простоя. Виновных в несвоевременной приемке и разгрузке эшелонов привлекать к строгой ответственности. О всех неполадках немедленно доносить по телеграфу». [13]

Более того, в Казахстан была направлена специальная комиссия Альшанского с целью «всесто­роннего выяснения на месте возможностей и условий расселения и использования намеченных к заброске в Казахстан кулацких семей». 15 апреля 1931 г. Г. Ягода сообщал в Алма-Ату ПП ОГПУ тов. Даниловскому, что вся работа комиссии должна проходить при его содействии. С отъездом комиссии вся работа «по приему, размещению, расселению и хозяйственно-бытовому обслужива­нию кулацких семей ляжет на ПП ОГПУ Казахстана». В соответствии с полученной директивой, ПП ОГПУ Казахстана должен был в срочном порядке, в контакте с комиссией Альшанского прора­ботать план приема, расселения и устройства спецпереселенцев, выяснить условия сельскохозяйст­венного освоения, перспективы жилищного строительства, возможности хозяйственного использо­вания с соответствующими организациями. [14] Таким образом, вся работа должна была по замыслу руководству ОГПУ закончена к маю-июню 1931 г., т.е. к моменту массового выселения.

При проведении операции по выселению «кулаков» второй категории местные работники и со­трудники ОГПУ выселяли середняков бедняков, иногда сводились личные счеты, что вызывало огромный поток жалоб и заявлений на имя И.В. Сталина и М. Калинина. [15] В связи с этим, в апреле 1931 г., на места была послана специальная директива, определившая порядок действий орга­нов ОГПУ. В целях устранения возможных ошибок, при выселении предлагалось после прибытия выселяемых «кулаков» на место в декадный срок аппаратом местных органов ОГПУ проверить всех прибывших с целью выявления действительно неправильно высланных. Предписывалось, в случае выявления таких фактов, материалы незамедлительно представить СПО [секретно-политический отдел] ОГПУ. В меморандуме также указывалось «в будущем, в отдельных случаях установления Вами неправильно высланных, возбуждать вопрос о тщательной проверке соответствующими ПП ОГПУ по месту прежнего жительства, одновременно поставив в известность СПО ОГПУ. Возвра­щение из ссылки неправильно высланных проводить только с разрешения ОГПУ». [16]

20 мая 1931 г. ПП ОГПУ была отправлена телеграмма, в которой указывались сроки высылки крестьян в Казахстан. Они заметно отличались от тех, которые были приняты на заседании комиссии А. Андреева 15 мая 1931 г. Источник по данному поводу прямо указывает, что «в течение июля, сентя­бря месяца 1931 г. в Казахстан будет выселено шестьдесят тысяч семей кулаков второй категории». Для подготовки жилищного строительства предварительно выселялись 20000 кулаков мужчин одиночек, по десять тысяч из СВК (1-6 июня 1931 г.), НВК (с 7-12 июня), по одному эшелону ежедневно. Станция назначения – Акмолинск. В телеграмме указывалось, что «вселяемых кулаков одиночек принимает КазЛАГ, о времени, количестве отправки 60000 семей кулаков будет сообщено дополнительно. Поря­док приема, разгрузки, устройства будет дан директивой по линии ГУЛАГА». [17]

По оценке Н.А. Ивницкого в 1931 г. из Казахстана за пределы республики было выселено 5500 семей. [18] Анализ материалов показывает, что такое переселение если и осуществлялось, то не в таких масштабах. Указанное обуславливается рядом факторов. Во-первых – в меморандуме, направленном в Алма-Ату, ПП ОГПУ Даниловскому 26 марта 1931 г. указывалось, что согласно решения комиссии ЦК по телеграмме Ф. Голощекина о выселении 1500 кулацких семейств из хлопковых районов и 1500 семейств из пограничных районов Казахстана предложено запросить Крайком и ПП ОГПУ Казахстана о возможностях переселения внутри края. Как указывается в тексте, с данным решением Т. Данилов­ский должен был ознакомить тов. Голощекина, совместно с которым и проработать этот вопрос. [19]

11 августа 1931 г. на запрос ПП ОГПУ Казахстана заместитель председателя ОГПУ Г. Ягода сообщал, что «вселение и передача Риддеру и Улыбастрою 1500 семей кулаков не разрешается». В тексте прямо указывается, что отсутствие анализа ситуации «задерживает разрешение вопроса выселения кулаков за пределы Казахстана». [20] Наконец в протоколах комиссии Андреева 23 августа 1931 г. говорится, что «выселение в другие края и области русских кулаков и баев отложить до весны будущего [т.е. 1932] года. Для покрытия дефицита рабочей силы Казахстану было разрешено внутрикраевое выселе­ние в количестве 5000 кулацких хозяйств. [21] Таким образом, во всех документах 1931 г. речь о высе­лении кулаков за  пределы Казахстана не шла, хотя вопрос этот поднимался.

Итоги первых двух лет кулацкой ссылки в Казахстан оцениваются исследователями по-разному, при этом в нее включаются как показатели сосланных в Казахстан кулаков второй категории, так и собственно их внутрикраевое переселение. Приведем наиболее известные оценки численности кулац­кой ссылки. Комиссия Президиума Верховного Совета Республики Казахстан, созданная 12 ноября 1991 г., изучив документальные материалы республиканских и ведомственных архивов, статистические источники, периодическую печать, свидетельства очевидцев, в своем заключении отметила, что в рес­публику была выселена 46091 семья, или свыше 180 тысяч человек. [22] Н.А. Ивницкий и В.Н. Земсков С. [23] приводят данные о 50929 семей кулаков второй категории выселенных в Казахстан в 1930-1931 гг.

По нашим расчетам, основанных на выявленных и исследованных материалах, объем кулацкой ссылки в 1930-1931 гг. составляет 312 178 человек, 66 421 семей кулаков первой и второй категорий, в том числе 60 080 семей, 282 376 человек вселили в Казахстан из различных регионов России и Средней Азии; 6341 семья, 29802 человека – по внутрикраевому переселению.

В последующие годы выселение в Казахстан продолжались.  В 1932 г. было направлено 2318 семей, 11590 человек.

21 августа 1933 г. принимается постановление СНК СССР  № 1796/393, согласно которому в течение 1933 г. планировалось направить в трудпоселки ОГПУ Западной Сибири и Казахстана, кроме уже выселенных, прибывших на место и находящихся в пути   124000 человек, дополнительно – 426000 человек в том числе:  а) кулаков, выселяемых в индивидуальном порядке 12000 семей, 48000 человек; б) из мест лишения свободы, осужденных на срок от 3 до 5 лет – 133400 человек с последую­щей доставкой к ним их семей, согласно п. 6. Разд. III Инструкции ЦК и СНК от 8 мая 1933 г., всего в количестве 378000 человек. [24] Таким образом, в 1933 г. в трудпоселки наряду с «кулачеством» направлялся контингент, выселяемый за срыв и саботаж хлебозаготовительных и других кампаний; городской элемент, отказывающийся в связи с паспортизацией выезжать из Москвы и Ленинграда; бежавшие из деревень кулаки; снимаемые с промышленного производства; выселяемые в порядке очистки государственных границ Запада и Украины. [25] Подобная практика вызывала резкую кри­тику со стороны ПП ОГПУ на местах, порой ситуация грозила выйти из под контроля. Так, помощ­ник начальника ГУЛАГ ОГПУ Плинер в феврале 1934 г. писал в своем рапорте Г. Ягоде: «7 августа 1933 г. Вами было указано ПП ОГПУ МО и ЛВО о прекращении направления в трудпоселки оди­ночек из числа уголовников и деклассированного элемента и оформление их через тройки при ПП ОГПУ в лагеря. Однако в числе прибывающих в трудпоселки одиночек значительное количество составляет деклассированный элемент. В настоящее время некоторые ПП ОГПУ ЛВО, УССР, За­кавказья и БССР требуют от нас нарядов на отправку в трудпоселки из декласированного элемен­та..». Возражая против такой политики, Плинер ссылался на опыт Западной Сибири и Казахстана, где «этот контингент очень плохо осваивается в условиях режима трудпоселков и разлагающим образом действует на остальную массу трудпоселенцев». В связи с вышеизложенным, Плинер про­сил дать указание ПП ОГПУ о прекращении направления в трудпоселки одиночек из городского уголовного и деклассированного элемента. [26] Однако подобная практика имела место и в после­дующие годы.

В 1934 г. появляется новый, хотя и незначительный миграционный поток – реэмиг­ранты, которые в связи с событиями в Синьцзяне перешли советскую границу и возвратились обратно в Казахстан. Так, 20 апреля 1934 г. на имя начальника ГУЛАГа ОГПУ-НКВД М.Д. Бермана поступил рапорт в котором говорилось о переходе границы «некоторым количеством дунган и казаков, ранее проживавших в Казахстане». Из рапорта следовала численность 1028 семей в их числе 188 кулацких хозяйств, из них 70 хозяйств с оформленным китайским подданством. Указыва­лось, что вместе с ними прибыло свыше 4000 голов скота, домашний скарб... К документу была приложена служебная записка, из которой следовало, что «по этому вопросу т. Берман звонил т. Муралову [в 1934 г. заместитель наркома земледелия СССР] который сообщил, что Наркомзем послал свое заключение в ЦК – передать нам кулаков со всем скотом..». [27] Таким образом, было принято решение о передаче 1028 семей в спецпоселки Северного Казахстана. Заметим, что это был не единичный случай. В документах также приводятся сведения о задержании «перешедших из Китая в СССР 21 семьи в числе 37 человек с домашним скотом и имуществом. Все по националь­ности русские и украинцы, бывшие уроженцы СССР». [28]

В 1935 г. практика высылки продолжалась. 20 апреля 1935 г. постановление СНК СССР возло­жило на НКВД СССР организацию трудовых поселений из лиц, выселяемых из Северо-Кавказско­го края, УССР, г. Москвы в количестве 36 тысяч человек. Из указанного общего количества в Южно-Казахстанскую область отправлялось 3000 человек.

1936 г. ознаменовался появлением двух новых миграционных трендов. К 10 апреля 1936 г. был закончен прием в трудпоселки Шортандинского района, Карагандинской области 315 семей, 1426 человек баев и бывших активных организаторов восстаний, высланных из Ойратской автономной области Западно-Сибирского края. [29]

В рассматриваемый период для кулацкой ссылки было характерно массовое бегство. В основном убегали в город, старались устроиться на работу в промышленные предприятия, последнее было характерно для начального периода 1930-1931 гг., позднее это стало делать труднее, поскольку пас­порта отбирались органами ОГПУ-НКВД. В 1931 г. с мест высылки бежало 1400 человек, из которых восемь было поймано, а в бегах находилось 1392 человека. В 1932 г. бежало 27519 человек, из которых было поймано только 2003, в 1933 г. бежало 23908 человек, а возвращено из бегов – 4698. [30] Как видно из приведенных данных более 87,3 % из числа бежавших за 1931-1933 гг. не было поймано. Вышеуказанное позволяет нам согласиться с мнением В.Н. Земскова, который считает, что обычно активного розыска беглецов не велось. [31] В то же время для предотвращения бегства ОГПУ-НКВД предприняло ряд мер. Так, согласно справке о принятых мероприятиях против бегства кулаков с мест высылки 30 мая 1930 г. было дано распоряжение ПП ОГПУ Казахстана, Крыма, УССР и другим осуществить ряд конкретных мер. Они в основном сводились к необходимости усилить агентурное обслуживание выселенных кулаков, ввести круговую поруку среди ссыльных «отобрав подписки от всех кулаков и старших десятков», всемерно привлекать местное население к поимке бежавших кула­ков, выявлять и решительно пресекать пути получения и изготовления фиктивных документов, о всех случаях побегов ставить в известность местные окружные отделы ОГПУ, откуда выселены бежавшие. Кроме вышеуказанных мероприятий практиковалось создание агентуры непосредственно в эшело­нах, которые шли к местам выселения. По их прибытию «спецгруппой из трех человек производился прием прибывшего с эшелоном осведомления и вербовка нового». По признанию компетентных органов «количество осведомления во многих эшелонах было очень незначительное, а в нескольких эшелонах его совсем не было..». С наступлением весны масштабы бегства увеличивались, и органы ОГПУ искали новые методы борьбы с этим явлением. По сообщению начальника СПО ОГПУ Г. Молчанова от 21 апреля 1933 г. «по ряду областей бегство усилилось, в то же время процент задержи­ваемых значительно снизился». Меморандум предлагал «развернуть решительную борьбу с бегством, путем организации заслонов, мобилизации внимания агентуры по выявлению путей и способов бег­ства, попыток организованного бегства, усилить репрессии в отношении задержанных беглецов, вы­являть и привлекать к ответственности сообщников». Кроме того, предлагалось через отделы спецпе­реселенцев принять меры к усилению охраны спецпоселков, выявлять из состава охраны лиц способ­ствующих бегству. Наконец принять меры «к устранению недочетов в материально-бытовом положе­нии переселенцев, вызывающих усиление бегства». [32] Практика ОГПУ по созданию агентуры и в последующие годы кулацкой ссылки активно применялось.

Условия содержания обусловливали большую смертность выселенных крестьян. Общую дина­мику смертности можно проследить по данным таблица №1. [33]

Анализ приведенных данных показывает, что главной причиной предельного обострения демо­графической ситуации в трудпоселках НКВД Казахстана был значительный рост показателей смерт­ности, достигший в 1933 г. апокалипсической отметки 88,6 %. Общая же динамика соотношений коэффициентов рождаемости и смертности дает всплеск смертности в 1932-1933 г., что, безусловно, было связано, как с голодом 1932-1933 гг., так и антисанитарными условиями существования людей, которые не могли не вызывать рост инфекционных заболеваний, эпидемий, которые всегда были постоянными спутниками голода.

Таблица № 1

Воспроизводство населения трудпоселков ОГПУ-НКВД Казахстана в 1932-1936 гг.

год

роди-лось

общий

коэффициент

рождаемости,

промилле

умерло

общий

коэффициент

смертности,

промилле

естественный

прирост

чел.

о/оо

чел.

о/оо

чел.

о/оо

1932

1901

6,0

23211

73,6

- 23310

- 67,6

1933

2082

6,1

32230

94,7

-30148

- 88,6

1934

2171

6,4

6676

19,6

- 4505

- 13,2

1935

4629

13,4

4079

11,8

550

1,6

1936

4632

13,3

2981

8,6

1651

4,7

Материалы, отложившиеся в архиве, не позволяют определить состав умерших по полу и возрасту, причинам смертности. Можно лишь предположить, что для 1932-1933 гг. характерна ярко выраженная концентрация смертности в детских и старческих возрастах. Указанное обуславливается большим процентом детей и стариков в трудпоселках. Только на 20 мая 1930 г. вместе с семьями внутри Казахстана было переселено 3508 детей. К концу 1939 г. в трудпосел­ках Казахстана насчитывалось 396037 детей до 16-летне-го возраста. Более того, ограничивался вывоз детей с мест ссылки на родину. Первоначально, в 1930 г. директивой № 12918 допускалась отправка домой к родственникам детей до 14-летнего возраста. Затем директива № 12920 от 21 апреля 1930 г. разрешила вывозить детей до десятилетнего возраста и стариков старше 65-ти лет. [34]  В целом, лишь к 1935 г. впервые было отмечено превышение рождаемости над смертностью.

Таковы некоторые итоги принудительных миграций в 1930-е гг. В последующие годы политика депортаций получает свое дальнейшее развитие.

Жангуттин Б.О.

Источники и литература

1. Асылбеков М.Х., Галиев А.Б. Социально-демографические процессы в Казахстане |1917-1980 гг.). - Алма-Ата, 1991; Алдажуманов К.С., Алдажуманов Е.К. Депортация народов - преступление тоталитарного режима. - Алматы, 1997; Кан Г.В.Корейцы Казахстана (исторический очерк). - Алматы, 1994; Депортированные в Казакжан народы: Время и судьбы. - Алматы, 1998, Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (нач. 30-х гг). Изд. 2е, дополненное и переработанное. М., 1996; Бугай Н.Ф. Турки из Месхетии: долгий путь к реабилитации. - М., 1994; Насевшие России в XX в.  В 3-х т. Т. I.М., 2000; Полян П. Не по своей воле ... История и география принудительных миграций в СССР. - М., 2001.

2. Из истории раскулачивания в Карелии. 1930-1931. - Петрозаводск, 1991; Спецпереселенцы в Западной Сибири: весна 1931-начало 1933 года. - Новосибирск, 1993; Трагедия советской деревни. Коллективизация и раскулачивание. 1927-1939. Документы и материалы. В 5-ти тт. / т. 2. Ноябрь 1929 - Декабрь 1930, М., 2000; Насильственная коллективизация и голод в Казахстане 1931-1933 гг. Сборник документов и материалов/Вступ. статья и сост. К.С. Алдажуманов, М.К. Каиргалиев, В.П. Осипов, Ю.И. Романов. - Алматы, 1991;Из истории поляков в Казахста­не (1936-1956 гг.) Сборник документов: Архив Президента Республики Казахстан. /Отв. ред.  Л. Дегитаева. - Алматы, 2000.

3. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1944, л. 20-21.

4. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 6,10.

5. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 28, 29.

6. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1944, л. 80.

7. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание (нач. 30-х гг.) - С. 134.

8. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 32, 70.

9. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 14.

10. Спецпереселенцы – жертвы «сплошной коллективизации» из документов «особой папки» Политбюро ЦК ВКП(б). 1930-1932// Исторический архив, 1994, № 4,  - С. 156, 158.

11. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 1.

12. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 17.

13. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 23.

14. ГА РФ, ф. 9479, оп .1, д. 4, л. 24.

15. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. - С. 142.

16. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 68.

17. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 25.

18. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание. - С. 188.

19. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 18.

20. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 4, л. 65.

21. Исторический архив, 1994, N4.-0. 170.

22. Насильственная коллективизация и голод в Казахстане 1931-1933 гг. С. 13.

23. Ивницкий Н.А. Коллективизация и раскулачивание.  - С. 192-194; Земсков В.Н. Спецпереселенцы (по документам НКВД-МВД СССР// Социологические исследования. 1990. №11. С. 3-17.

24. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1с, д. 15, л. 31.

25. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 15, л. И.

26. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 24, л. 15.

27. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 24, л. 5, 6.

28. ГА РФ, ф. 9401, оп. 2, д. 66, л. 116.

29. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 36, л. 2.

30. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 89, л. 207, 206; ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 103.

31. Население России в XX в. - С. 294.

32. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 30, 65; ф. 9479, оп. 1, д. 17, л. 6.

33. ГА РФ, ф. 9479, оп. 1, д. 62, л. 4; ф. 9414, оп. 1, д. 1943, л. 54.

34. ГА РФ, ф. 9414, оп. 1, д. 1944, л. 152.

Источник

Жангуттин Б.О. Крестьянская ссылка в  Казахстан  // Алтаев А.Ш., Жангуттин Б.О. Краткие очерки истории Казахстана. Учебное пособие для вузов. – Алматы, «Бастау», 2008.