В начале XX в. основная масса населения края не умела читать и писать. Поэтому сразу же после революции стали открываться школы и курсы для обучения взрослых. В ноябре 1917 г. Аулие-Атински» городской Совет рабочих и солдатских депутатов, рассмотрев вопрос об организации школы грамотности, решил выделить на эти цели необходимые финансовые средства1. В начале 1918 г. школы для неграмотных открылись в Верном, Семипалатинске, Акмолинске и других местах, где имелись соответствующие материальные условия и культурные силы.

В1920 г. при местных отделах народного образования были созда­ны чрезвычайные комиссии по ликвидации безграмотности, которые занимались организацией учета неграмотных, подготовкой педагоги­ческих кадров, организацией курсов и школ, изданием учебных посо­бий. Позже эту работу проводили местные отделения Всесоюзного общества «Долой неграмотность». Повсеместно проводились «од­нодневки», «трехдневки», «месячники», читались лекции, проводи­лись беседы.

В преодолении тяжелого наследия прошлого наибольшую актив­ность проявила молодежь. По ее инициативе в 1928 г. прошел «куль­турный поход», ставший впоследствии действенной формой борьбы с неграмотностью.

Ликвидация неграмотности проходила в нелегких условиях: недо­ставало средств, не хватало учителей, учебников, пособий, письмен­ных принадлежностей. Дело осложнялось также непродуманными алфавитными реформами. В конце 20-х гг. казахская письменность была переведена с арабской графики на латинскую, через десять лет — с латинской на современную кириллицу. Таким образом, один и тот же человек трижды обучался начальной грамоте.

Во второй половине 30-х гг. появились районы, колхозы и совхозы сплошной грамотности. В 1939 г. уровень грамотности населения Казахстана достиг 83,6%2. Полностью искоренить азбучную негра­мотность помешала Великая Отечественная война.

После войны эта работа возобновилась и приняла широкий раз­мах в 50-е годы в связи с прибытием из КНР десятков тысяч репатри­антов-казахов. В1959 г. 12 тыс. учителей республики, используя опыт 20—30-х гг., участвовали в мероприятиях по ликбезу3. Окончательно ликвидация неграмотности завершилась к концу 60-х гг. В 1970 г. в составе населения Казахстана доля неграмотных составила всего 0,3% против 3,1% в 1959 г4.

После революции в Казахстане сложилась качественно новая,1 система народного образования, главные принципы которой были определены Положением ВЦИК от 16 октября 1918 г. «Об единой трудовой школе» и постановлением Наркомпроса РСФСР от 31 ок­тября 1918 г. «О школах национальных меньшинств». Огромную тягу к знаниям проявляли сами народные массы. С большой заинтересо­ванностью они участвовали в сооружении школ, интернатов, обеспе­чении учащихся школьным оборудованием, учебно-письменными принадлежностями, в социально-бытовом обустройстве учительской интеллигенции.

Подвижность казахского кочевого населения требовала творчес­кого подхода к организации школьного дела. Появились школы с общежитиями, заметно выросло число начальных школ. К началу первой пятилетки в республике функционировало 3747 начальных школ против 1953 в 1914/15 учебном г. В них обучалось более 90% всех школьников республики5.

Правда, материальные условия большинства школ оставалисьтяжелыми. Многие казахские дети не посещали школы. К концу восстановительного периода среди 233 тыс. учащихся насчитывалось только 70,8 тыс. детей казахов, или 30,4%. Охват детей школьного возраста коренного этноса начальным обучением составлял 18%6.

Новый этап школьного образования начался с 1930 г., когда был введен начальный всеобуч. Комсомол Казахстана установил шефство над всеобучем. Комсомольцы организовали ремонт школьных поме­щений, занимались обеспечением детей обувью, одеждой, горячими завтраками, проводили субботники и воскресники. Увеличилось из­дание учебников и методической литературы. В1930 г. для начальных школ было издано 12 названий учебников общим тиражом 555 тыс. экз., в 1932 г. — 22 названия тиражом 948 тыс. экз.7.

К концу второй пятилетки всеобщее начальное обучение в основ­ном завершилось. В 1935 г. 91% детей школьного возраста был охвачен обучением против 42% в 1929 г. и 81% — в 1933 г. В 1937 г. уровень охвата детей начальным обучением достиг 96%8.

Однако отставало развитие среднего и неполного среднего обра­зования. Накануне войны доля семилетних и средних школ не превы­шала 1/39, затянулось становление казахской средней школы. Лишь в 1935/36 уч. году первые одиннадцать детей казахов окончили сред­нюю казахскую школу.

Тоталитарный режим идеологизировал школу. Учебники, партийные, комсомольские и пионерские организации, учителя ут­верждали в сознании и поведении молодого поколения догмы стали­низма. Искажены были и функции школы. Во второй половине 30-х гг., например, вся работа по укреплению и развитию казахской школы подчинялась задаче по уничтожению разрыва «между потребностя­ми техникумов и вузов в казахских контингентах и выпусками из средней казахской школы»10.

Трудности школьного образования крайне обострились с началом Великой Отечественной войны. Ослабла учебно-материальная база, часть учителей и старшеклассников ушла в армию или на производ­ство. За период 1940/41—1945/46 уч. года численность учащихся сократилась на 30, учителей — на 14%".

Первоочередной задачей школьного образования в 50-х гт. было осуществление всеобщего семилетнего обучения, в 60-е гг. — восьми­летнего, а в 70-е гг. — общего среднего. Большое значение придава­лось вовлечению девушек-казашек в школы. Продолжался поиск путей и форм соединения обучения с производительным трудом. В 1984 г. началась школьная реформа по переходу к обучению детей с шестилетнего возраста, созданию учебно-материальной базы для трудового обучения, включению в учебную программу новых предме­тов.

Вместе с тем в развитии школьного образования нарастали недо­статки. Партийный диктат над школой нарастал. Идеологизация учебно-воспитательного процесса дополнилась погоней за валовыми показателями, формализацией учебного процесса, безразличием уча­щихся к учебе. Усилилась деэтнизация школьного образования. Если в 1948/49 уч. году 48% школ системы Министерства просвещения республики были казахскими, хотя дети коренного населения состав­ляли 36% всех учащихся, то в 1955/56 уч. году 43% общеобразовательных школ функционировали на русском языке с охватом 66% учащих­ся, более 100 тыс. казахских детей посещали русские шкоЛы. За 20 лет (1950—1970 гг.) чисто казахских школ сократилось с3891 до2577, тогда как число русских школ с преподаванием на русском языке увеличи­лось на 1,5 тыс. В 1989/90 уч. году 49% общеобразовательных школ Министерства народного образования Казахстана, где училось 67% учащихся, вели обучение на русском языке, 32% школ — на казахском языке12.

Кризис школьного образования отражал деформации в экономи­ке, политике и идеологии.

Дореволюционный Казахстан располагал мизерным количест­вом профессиональных учебных заведений — в семи техникумах и училищах обучались 352 человека. Они не составляли и 1% общей численности студентов России. Если в масштабе России на 10 тыс. человек населения приходились три учащихся средних специальных учебных заведений, то в Латвии и Литве — 5,6 в России и на Украине — 4, в Казахстане всего 0,513. Кадры высшей квалификации готови­лись за пределами края.

Первые преобразования после революции выявили острый недо­статок кадров специалистов. Для решения проблемы на местах при­нимались конкретные меры. Постановлением Семиреченского об­ластного Совета в марте 1918 г. в г. Верном было создано Семиреченс-кое сельскохозяйственное училище на 22 учащихся. 30 октября 1918 г. Семиреченский областной комиссариат просвещения известил об открытии 10 ноября 1918 г. мусульманской учительской семинарии в г. Верном в составе двух подготовительных и одного основного класса с предоставлением наиболее нуждающимся стипендии14. В1919—1920 гг. в Оренбурге и Семипалатинске открылись институты народного образования, 1-й ударный техникум высшего типа с трехгодичным курсом обучения. Однако очень скоро выяснилось, что молодежь не имеет достаточной подготовки для учебы в профессиональных учеб­ных заведениях. В этой связи были организованы рабочие факульте­ты. Первый рабфак Казахстана открылся в 1921 г. в Оренбурге.

Отсутствие в необходимом количестве профессорско-преподава­тельских кадров, хозяйственная разруха, медленный подъем школь­ного образования задержали процесс организации высшей школы в Казахстане до конца 20-х гг. В годы первой пятилетки открылись КазПИ им. Абая, ветеринарно-зоотехнический, сельскохозяйствен­ный, медицинский институты в Алма-Ате, пединститут в Уральске, геологоразведочный институт в Семипалатинске. В 1931 г. КазПИ им. Абая окончили первые 53 студента13.

Накануне Великой Отечественной войны в Казахстане было уже 20 высших и 118 средних учебных заведений, в которых обучались более 40тыс. студентов. За пять лет (1936—1940 гг.) они выпустили 24,4 тыс. специалистов, в том числе 1,7 тыс. — для промышленности и строительства, 1,2 тыс. — для транспорта и связи, 4,9 тыс. — для сельского хозяйства, почти 9 тыс.—для просвещения и искусства, 4,7 тыс. — для здравоохранения16.

Вузы и техникумы Казахстана, несмотря на высокие темпы разви­тия, не удовлетворяли потребности народного хозяйства в кадрах, поскольку многие из них находились на стадии становления, некоторые были просто карликовыми. В составе студентов и профессорско-преподавательских кадров медленно росла численность представи­телей коренного населения. В 1936 г. из 42 преподавателей КазГУ было лишь 8 казахов. В 1940 г. среди студентов Алма-Атинского ветеринарно-зоотехнического института удельный вес казахов со­ставлял всего 12%17. Проблемы высшей школы усугублялись сталин­скими репрессиями, унесшими жизни выдающихся ученых и педаго­гов А. Байтурсынова, С. Асфендиярова, X. Досмухамедова, Т. Журге-нева, У. Джандосова и др.

В годы войны сеть высшей школы расширилась: открылись Алма-Атинский институт иностранных языков, Чимкентский технологи­ческий институт, Казахский государственный женский пединститут, Казахская государственная консерватория им. Курмангазы, институт физической культуры. Чисто студентов в вузах Казахстана выроспо с 10,4 тыс. в 1941 г. до 15,1 тыс. в 1945 г.18.

Однако во всех отрасляхнародногохозяйства республики в первые послевоенные годы ощущалась острая нехватка квалифицированных кадров. В 50-е годы открылось 13 институтов: зооветеринарный и медицинский в Семипалатинске; медицинский, политехнический и педагогический в Караганде; педагогические институты в Гурьеве, Кустанае, Чимкенте и др.

В 60-е—80-е гг. открылось еще 27 высших и свыше 100 средних специальных учебных заведений, т. е. почти столько же, сколько за весь предыдущий период. Увеличился и перечень специальностей, по которым готовились кадры. В 1986 г. в 55 вузах и 246 техникумах и училищах обучались 550 тыс. студентов и учащихся по более чем 200 специальностям|1). Масштабы перемен хорошо видны на сравнитель­но-сопоставительном фоне: всего за два года (1978—1979 гг.) вузы и техникумы выпустили столько специалистов, сколько в течение 50-х гг.

На протяжении всего послевоенного периода наиболее уязвимым участком в жизни высшей школы оставалась слабость учебно-мате­риальной базы. Долгое время не хватало буквально всего: учебных помещений, общежитий, учебников, стипендиального фонда, парт, стульев, тумбочек, постельных принадлежностей. В учебных заведе­ниях использовалось морально и физически устаревшее оборудова­ние, приборы, механизмы, средства обучения.

Квалификационный состав профессорско-преподавательских кад­ров не соответствовал предъявляемым требованиям. В 1960 г. лишь 99 человек, или 2,2% штатных преподавателей вузов имели звание профессора или степень-доктора наук. Доцентов, кандидатов наук насчитывалось 921 человек — 20,3% всего профессорско-преподава­тельского состава вузов20. Ситуация менялась медленно. К 90-м г. более половины профессорско-преподавательского персонала вузов не имели ученых званий и степеней. Количество докторов наук, профессоров не превышало 2% общей численности вузовских педаго­гов. В шести высших учебных заведениях докторов наук вовсе не было21.

Изъяны в материально-техническом обеспечении и кадровом потенциале высшей школы отражались на качестве подготовки спе­циалистов. Но наибольший ущерб делу нанесла идеологизированная политика партийно-государственных структур в отношении профессиональных учебных заведений. Гонения и репрессивные меры про­тив ученых, вузовских работников, начатые еще в 20-е гг., продолжа­лись до самой смерти Сталина. И в дальнейшем жизнь высшей школы строилась на принципах партийности и классовости. Поэтому кон­такты и связи университетов, институтов и техникумов с аналогичны­ми учебными заведениями стран несоциалистического лагеря носи­ли символический характер. Содержание многих учебных программ, пособий и учебников не было ориентировано на выработку самосто­ятельного творческого мышления, на изучение новейших достиже­ний науки, техники и технологий. При комплектовании кадрового и студенческого корпуса допускалось взяточничество, трайбализм и другие формы социальной несправедливости.

© Институт истории и этнологии им.Ч.Ч. Валиханова КН МОН РК, 2013

Не допускается использование материалов на других веб-ресурсах без согласия авторского коллектива