Наличие подобного рода идентичности помогает человеку и этнической группе определить свое место в окружающем социокультурном пространстве, построить систему отношений в условиях межэтнических контактов. Исследователи утверждают, что в современный период развития общества этническая идентичность устойчива, несмотря на процессы модернизации, характерные для индустриальных обществ.

Этническое самосознание представителей этнических групп формируется на основе взаимодействий традиции и современности, опыта и воспоминаний, а так же взаимодействий культур, истории, языков. Необходимо учитывать три компонента: саму этническую группу, общество, в котором она живет, и страну исхода. Поскольку внутри принимающего общества, в котором она живет группа, считает Мокин К.С., она всегда инородное тело, дальнейшее рассуждении должно идти от отдельных отличительных факторов, характерных для данной группы, которые ограничивают ее от общества в целом [1, с.54].

Этническое самосознание является одним из признаков этноса, наряду с такими компонентами как язык, культурный уклад, религия, самоназвание (по Ю.В. Бромлею – эндоэтноним) и др. Е.М. Колпаков в своей статье «Этнос и этничность», предлагает рассматривать особенности культуры, языка в качестве объективных этнических признаков, а субъективным он называет самосознание [2, с.20].

На наш взгляд, особенную актуальность имеет изучение этнического самосознания при миграции, когда переселенцы оказываются в иноязычном окружении. Переезд – всегда есть жизненно важное решение. Он порождает проблему, связанную с адаптацией переселенцев к новой среде обитания. С одной стороны они стремятся интегрироваться с населением, а с другой – сохранить себя в качестве представителей своего этноса. Возникает вопрос: насколько переселенцы, оказавшиеся в новых условиях обитания, осознают после нескольких десятков лет проживание вне этнической родины, свое единство и отличие.

Основа любой этнической группы – это сообщество, которое обладает ясно очерченной идентичностью, сформированной в стране исхода. Членами группы сохраняется и непрерывно развивается первоначальная и по их мнению, единственно верная, идентичность, несмотря на возможность появления новых форм самоидентификации. В группе активно поддерживается коллективная память, которая является основополагающим элементом ее сознания. Группы пытаются определить, сохранить и передать новому поколению этнокультурные границы. В группах идет процесс поддержания связей друг с другом и со страной исхода. Недостаток таких контактов иногда заменяется верой в идею возможности возвращения на родину.

По данным национальной переписи населения 2009 г. в Республике Казахстан проживает 21575 представителей финно-угорских групп (мордва, марийцы, удмурты, коми и т.д.) [3, с.13-36]. У финно-угорских этнических групп, как и у представителей  других малочисленных народов, в результате активной межкультурной интеграции происходят разные процессы: смена идентичности или, наоборот, ее сохранение даже при утрате языка и этнически значимых элементов культуры. Возможны и промежуточные варианты, когда изменения касаются какого-то одного или нескольких параметров, затрагивая их в разной степени. Единых моделей, даже для одной этнической группы, по которой развивается такой процесс, нет. Решающую роль может играть как один фактор, так и их совокупность.

Историки определяют диаспору как «этносоциальную общность, члены которой идентифицируют между собой единством исторических судеб, сходными типами хозяйственной деятельности, исторически сформировавшимися ценностями и нормами, оторванностью от материнского этноса» [4, с.54].

Конец ХХ века для многих народов постсоветского пространства характеризуется всплеском этнической идентификации. Это связано с процессами национального и религиозного возрождения, вызванное всей новейшей историей многих народов. В истории финно-угорских народов нашли отражение глубокие общественные трансформации, произошедшие на евразийском пространстве бывшего СССР.  Появление их в Казахстане стало результатом активной миграционной политики Советского государства.  Дисперсное расселение этнических групп на огромных территориях явилось составной частью потери этнической идентификации. Все это сказалось на демографических процессах, повлияло на национальное самосознание, лингвистический и культурно-бытовой комплексы малых народов в иной национальной и культурной среде.

По определению Ю.В.Бромлея, этническое сознание выступает одним из составных компонентов этноса, но оно не является наследственной составляющей, а складывается у индивида или группы в процессе социализации не только в семье, но и в обществе. Именно общество создает благоприятные условия для осознанного акта этнического самоопределения каждого этнофора (носителя этнической культуры), т.е. его этнической самоидентификации [5, с.18].

Исследователь по истории удмуртских диаспор на территории Российской Федерации Шеда-Зорина А.К. считает, что в основе общеудмуртской идентичности лежит историческая память, предания об исторической родине, язык, а так же элементы традиционной культуры, которые расцениваются как удмуртские и противопоставляются соседним этническим сообществам. И свое родство и четко выделяет себя на основе исторических, культурных и языковых особенностей [6, с.17].

Национальная перепись населения в Республике Казахстан была проведена в 2009 году и национальная принадлежность в ходе проведенного опроса населения указывалась самими опрашиваемыми на основе самоопределения и записывалась переписными работниками со слов опрашиваемых. При переписи было получено более 130 различных вариантов ответов населения на вопрос о национальной принадлежности.

Некоторые выводы позволяют сделать материалы полевых исследований среди удмуртской этнической группы.  Основными методами является интервьюирование и анкетирование, которые позволяют определить уровень современного самосознания, самоидентификации, сохранности этнической традиционной культуры. Анкетированием было охвачено удмуртская диаспора Аршалынского района Акмолинской области Казахстана, где по данным районного отдела статистики проживает 127 удмуртов. Было собрано 28 анкетных листов. Анкетный лист содержал вопросы для определения этнической принадлежности и уровня знания своего языка, выявления наиболее значимых компонентов этнического самосознания.

Многие респонденты вполне определенно называют признак, по которому они могут идентифицировать себя как представителей данного этноса. 70% опрошенных основным называют происхождение; другие же признаки (язык, культура и вера) играют несущественную роль при идентификации.

В качестве доказательства «удмуртского» происхождения многие приводят генеалогические сведения, вспоминают родных из различных районов Удмуртии. 

Оценка собственной идентичности у удмуртов неоднозначна, не смотря на то, что они «удмурты по крови». Проблема определения идентичности, не смотря на то,  казалось бы, очевидную для большинства ясность, на бытовом уровне находится в пространстве активной дискуссии.

Полевая работа среди удмуртов показала, что в то же время важным фактором функционирования традиционной этнокультуры являлось сохранение языка. По мнению представителей старшего поколения, бытование языка в общении способствует сохранению внутренней связи с этнической родиной. В общении внутри семьи родители часто называют детей «пие» (сынок), «нылы» (дочь), «эке», «пичи эке» ( младший брат), «бадзын пие» (старший сын), что не вызывает противостояния со стороны младшего поколения, воспринимается как сама собой разумеющееся.

Носителями языковой культуры до сих пор являются представители старшего поколения, которые родились и воспитывались в моноэтничных селах и деревнях Удмуртской АССР. Научившись говорить по русски, они до сих пор говорят с акцентом, протяжно, путая склонения и род существительных. Но уже в бытовом общении дома, на улице, среди земляков предпочтение отдают родному  языку. Они, воспитанные носителями традиционной культуры, впитали культурно-бытовые привычки в процессе общения  с родителями, бабушками и дедушками. Поэтому они сохранили некоторые знания обрядов жизненного цикла: свадебного, похоронного. Но в силу известных объективных и субъективных причин они не передали детям нормативные традиции.

Однако для большинства удмуртов характерна двойственность самосознания: они стремятся к сохранению связи с исторической родиной, но в них формируется и гражданская идентичность.  За период независимости удмуртская диаспора пережила своеобразную эволюцию. Общесоветская идентичность была аннулирована, произошел процесс осознания себя удмуртами. Живя преимущественно в многонациональной среде, они часто стеснялись называть свою национальную принадлежность.

В изменении этнической самооценки большую роль сыграли смешанные межнациональные браки при преобладании русскоязычного населения и сформированный в советское время настрой на всеобщую интернационализацию, который побуждал удмуртов “становится” русскими. Более того, они сами записывались и записывали своих детей русскими или по национальности супруги.

Малочисленность диаспоры и распыленность на огромной территории, не знание  истории своего народа, формировало у младшего поколения неоднозначное отношение к этнической маркировке. Так на вопрос «Всегда ли Вы указываете при вопросе о национальности как удмурт?», представители младшего поколения нередко называют себя русскими. Нередко это приводило к тому, что родители старались оградить своих детей от собственной культуры, пытаясь тем самым облегчить им жизнь. Возможно,  это последствие многолетней советской практики интернационального воспитания или подсознательное стремление оградить ребенка от трудностей при адаптации к другой культуре. Так или иначе, но настрой родителей на воспроизводство этничности во многом становится определяющим при этнической самоидентификации детей. Но в то же время, в обществе доминирует убеждение, что у ребенка должна быть та же этническая идентичность, что и у родителей.

На вопрос, почему дети не знают удмуртский язык, отвечают , что “в том не было необходимости, так как превалировал русский язык”, “потребности не было”, “ не с кем было общаться молодежи”. В смешанных семья отмечают, что говорить на удмуртском не с кем. И как теперь считают взрослые члены семьи, современное поколение детей вообще не желает говорить на языке предков. Анкетирование старшего поколения показало, что 9% пользуются удмуртским языком в быту, 4% - умеют писать, 5 % - читать. Младшее поколение лишь понимает родную речь, а говорят “чуть-чуть” или вообще не говорят.

Более сложен процесс социализации в национально смешанных семьях. Это обычно способствует обрусению детей, так как языком межнационального общения чаще всего становится русский язык. Дети, соответственно, усваивают именно этот язык и начинают считать себя русскими. Некоторая часть семей считает, что они обрусели и все у них как у русских.

У некоторых  групп удмуртов наблюдалось ослабление этнического самосознания, проявление «комплекса  этнической неполноценности», что вызывало стремление к смене этнической принадлежности. На эту этническую дифференциацию оказало влияние условия пространственной удаленности друг от друга и материнского этноса в плотном иноэтничном окружении. 

 Респонденты выделяют целый ряд элементов идентификации, которые способствуют формирования чувства этнической общности. Наибольшее значение имеет этническая история, которую знают главным образом представители среднего и старшего поколения, молодое поколение удмуртов очень слабо представляет как свое происхождение, так и историю этноса.

Особое затруднение вызывает вопрос о близком по культуре и языку народе: к их числу относят венгров, финнов. Родственными этносами они называют русских,  то есть дают далекие от истины ответы. Национальные особенности удмуртов могут определить лишь немногие. Из внешних отличительных особенностей своего народа удмурты называют не большие  глаза, широкое лицо, крупный нос.

Старшее поколение выросло под влиянием носителей удмуртской культуры, приехавшие в своем большинстве в Казахстан со своей этнической родины. Поэтому у них не существует проблем с этническим самоопределением. Их дети формировались в полиэтническом окружении. Среди представителей среднего и младшего поколения носители семейной обрядности практически отсутствуют, отсутствуют знания удмуртских обрядов и ритуалов. Они не знают традиционной одежды, так она практически не использовалась их родителями вдали от родины, особенности обрядов, быта от других представителей славянского мира. Национальная одежда в семьях известна, в основном, по рассказам старших родственников. Национальную одежду знает очень малый процент опрошенных. Чаще всего называют фартук, юбка с оборками, мониста.

Гораздо лучше обстоит дело со знанием особенностей национальной кухни. В качестве наиболее распростаренных блюд национальной кухни отмечают перепечи, лепешки (табань) со зыретом, кровяную колбасу, окрошку с хреном, чожи (блюдо из молозива), шаньги.

С культурным творчеством своего народа знакомы практически все опрошенные. Примечательно, что основная часть знает песни из общения со старшими родственниками, а не из печатных источников.

Материальная культура во многом потеряла свое значение как элемент идентификации вследствие того, что ее традиционные элементы были утрачены, а современные не имеют этнического содержания.  Анкетирование представителей удмуртской диаспоры показало, что в удмуртской среде быстро исчезала специфика материальной культуры, более устойчивой оказалась духовно-обрядовые традиции. В соционормативной сфере нормы этикета, формы заключения брака, ритуалы, связанные с рождением и социализацией ребенка, погребальные обряды постепенно утратили свою самобытность.  Основная часть опрошенных слабо знает о них, либо что-то слышали  по рассказам родных.  Они помнят лишь некоторые фрагменты обрядовых национальных традиций, связанных с рождением ребенка, свадьбой и похоронами.

 Обобщающий психологический портрет удмуртов, содержит массу положительных оценок: скромность, трудолюбие, терпение, легкость в общении. Лишь небольшой процент опрошенных называют в качестве распространенных черт своего народа прирожденную покорность и робость. Отрицательными чертами  характера названы неуверенность в себе, вспыльчивость, пьянство.

Сегодня большое число представителей удмуртского этноса видят в Казахстане вторую и даже единственную родину. Для них чрезвычайно актуальной является интеграция в казахстанское общество, которая позволила бы сочетать общегосударственные интересы с сохранением культурной самобытности удмуртского этноса. Таким образом, удмурты обладают определенной системой взглядов, оценивают свое место в системе межнациональных отношений, продолжают считать и идентифицировать себя  удмуртами, но четко определяют свою гражданскую идентичность.

Татьяна КОШМАН

Список литературы:

1.  Мокин К.С. Групповые старатеги интеграции этнических миграционных сообществ. - Саратов: Издательство «Научная книга», 2006. - 184.

2.  Колпаков Е.М. Этнос и этничность // Этнографическое обозрение. - 1995.-№ 5. - С. 17-19.

3.  Население Республики Казахстан. Итоги Национальной переписи населения Республики Казахстан 2009 года. Том 2. Статистический сборник. /Под ред. Смаилова А.А./ Астана,  2011.  - 242 с.

4.  Щеглова Т.К. Формирование и современное развитие мордовской диаспоры Алтайского края (северо-восточные районы): к постановке проблемы. // Научные чтения памяти Ю.С. Булыгина (6 февраля 2003 г.). - Барнаул, 2004. - С. 53-59.

5.  Бромлей Ю. В. Очерки теории этноса. М.: Наука, 1983. – 418 с.

6.  Шеда-Зорина И.М. Удмуртская диаспора в субъектах федерации различного типа (на примере удмуртов Пермской и Кировской областей, Республик Башкоркостан, Татарстан и Марий Эл). Автореф. дисс.. канд.ист.наук. Ижевск, 2007. 25 с.