На очереди - вторая часть трилогии «Школа жизни» Сабита Муканова, главным образом, посвященная аульному укладу жизни автора в начале прошлого века. В этой книге рассказывается об ученических годах С. Муканова, во время которых он встречает Магжана Жумабаева, Сакена Сейфуллина, Абильхаира Досова, Абдоллу Асылбекова и других

В своей второй книге «Школа жизни» Сабит Муканов рассуждал не только о людях, но и о целых организациях, существовавших в то время на территории Казахстана. Одной из таких организаций была партия «Уш жуз», которую сами алашордынцы называли непримиримым врагом Алаш-Орды. К слову, сами «ушжузовцы» активно подливали масло в нетлимый огонь межпартийных отношений. В частности, С. Муканов приводит отрывок статьи «Хитрецы из партии «Алаш», разбив свои носы, свалились в пропасть» из одноименной газеты партии под авторством Кольбая Тогусова:

«Черный дьявол, вышедший из казахов, Галихан (прим. - Букейханов) 12 декабря 1917 года, прибыв в Омск, соорудил из гнилых жердей стены и потолок кибитки, готовый свалиться при первом дуновении ветра. Этой кибитке без окон и дверей он дал название «алаш» и убрался восвояси… Мы просмотрели семипалатинский список. Все нечестивые стервятники, захватив с собой отбившегося осенью от своей стаи журавля с подбитыми скулами – хитреца Халила Габбасова, - составили остов партии «Алаш». […] Заглох голос проходимцев из партии «Алаш», они поломали свои зубы, разбили носы и, презираемые людьми, свалились в пропасть»

Тут же С. Муканов добавляет, что о деятельности партии «Уш жуз» всерьез узнал уже в зрелом возрасте. На основе увиденных материалов он пришел к выводу, что партия относила себя к националистам, а по своей политической направленности больше всего походила на эсеров. Впрочем, партия «Уш жуз» просуществовала недолго: из-за своих тесных связей с Советами, вслед за чехословацким мятежом в 1918 году, большинство партийцев были схвачены правительством Колчака, а ее лидеры, в т.ч. К. Тогусов были расстреляны.

События Чехословацкого мятежа 1918 года несколько раз всплывала в рассказах Муканова. После прибытия вооруженного белогвардейцами чехословацкого эшелона в Петропавловск с ними связалось руководство Белой армии, вместе с которыми в одну ночь был совершен переворот. Результатом этого переворота стали массовые аресты красных и сочувствующих им. Во время одного из рейдов был схвачен учитель Карим Сутюшев и восемнадцатилетний Хафиз Базарбаев, в то время занимавший должность в молодежном крыле советского руководства. В конце концов, Сутюшева привязали к лошади и пустили по улицам, а рядом приставили двух всадников, которые хлестами плетьми залитого кровью, полумертвого учителя. Что касается Х. Базарбаева, то его участь была еще более ужасной: его приковали к железному столбу, облили керосином и сожгли. Интересно, что жители, которых насильно сгоняли посмотреть на это зрелище, слышали последние слова Хафиза: «Да здравствует пролетарская революция!».

В «Школе жизни» красной нитью тянется тема ненависти Сабита Муканова к партии «Алаш-Орда» и ко всем алашординцам: «Алаш-Орда покровительствует только казахским бекам и баям, подмазывается к Колчаку» или «Алаш-Орда потявкивала Колчаку, как комнатная собачка, но никакой существенной помощи оказать ему не могла».

Однако Сабит Муканов рассказывал, что как только власть Советов в стране утвердилась Алихану Букейханову пришлось созывать экстренное совещание в Каркаралинске, на котором сказал: «Значит, единственный верный способ свергнуть Советскую власть – это поступить к ней на службу и подрывать ее изнутри». По мнению С. Муканова, Алихан понимал, что коммунисты не подпустят во внутренний круг лидеров Алаша, поэтому надеялся на активную роль алашской молодежи.

Во время своих учительских курсов Сабит Муканов увидел множество исторических личностей. Одним из первых был алашординец Ережеп Итбаев, который в то время занимал должность заместителя председателя областного комитета Алаш-Орды. Он встретился с ним в его кабинете, когда разыскивал Казыя Торсанова. Автор писал: «За большим письменным столом сидел чернобородый казах с опухшими, мутными глазами. На столе вместо бумаг виднелась початая бутылка водки и какие-то закуски». К слову, официальная биография Е. Итбаева не дает какой-либо информации о его жизни после 1918 года, но Сабит Муканов писал, что запойный пьяница Итбаев умер от белой горячки.

Очень много слов Сабит Муканов посвятил и Магжану Жумабаеву, который во время учебы Сабита был директором этих курсов. Впрочем, этот факт не мешал Сабиту называть его творчество глубоко антинародным и контрреволюционным, хотя именно Магжан нашел Сабиту первую подработку – работу дворника у своего родственника. Сабит рассказывал, что иногда читал письма дочери своего хозяина с неким «графом», чем ставил в неудобное положение Магжана, который имел виды на эту девушку.

Магжан преподавал четыре предмета (вероучение, казахский язык, педагогику и русский язык) на курсах у Сабита, а последний был примерным учеником. Кроме того, Сабит помогал Магжану составлять конспекты, что хорошо сказывалось на его успеваемости. Впрочем, скоро отношения между Магжаном и Сабитом накалились. Это произошло, когда Магжан впервые ознакомился с стихотворным творчеством Сабита. Магжану понравились его стихотворения о любви и айтысы, но он подверг обструкции его попытки писать о жизни аульной бедноты:

«Одумайся, Сабит! Твои стихи направлены против правительства. Ты, наверно, забыл два золотых правила: «Молчание спасает от бед», «Будешь ходить спокойно – сытым будешь». Эти стихи сожги, а о любви пиши, сколько хочешь. И пожалуйста, не спорь со мной. Еще надо подумать тебе об Алаш-Орде. В ней – будущее казахского народа. Если ты настоящий казах, вот чему посвящай свои стихи!»

После установления советской власти М. Жумабаев отправился в родной аул, откуда был вызван преподавателем казахского языка на русские курсы, где уже учился Сабит Муканов. Последний рассказывал, что по вечерам в общежитии он, вместе с одногруппниками, обсуждали деятельность Магжана. Они отмечали, что «он еще не сложил оружия и продолжает бороться против Советской власти. Хитро, незаметно используя каждый удобный случай, он старается передать курсантам свои буржуазно-националистические идеи. Так доказывали одни, их было, я уже говорил об этом, большинство».

Сабит Муканов был хорошо знаком с Абдоллой Асылбековым. Он вспоминал, что за пальцеобразный нарост под большим пальцем правой руки Асылбекова его называли «Алтыбармак» (шестипалым), что он никогда не читал доклады по шпаргалкам, чуть не умер от тифа в белом плену и воевал с японскими интервентами.

О гибели казахского батыра и «непримиримого врага баев», как окрестила его аульная молва, Амангельды Иманова Муканов также не преминул указать в своих воспоминаниях. В частности, он рассказывал о подлости тургайских алашординцев, обманом пленивших лидера национально-освободительного движения казахов 1916 года:

«В то время в русских поселках, расположенных между Тургаем и Троицком, появился отряд красных партизан под командованием Тарана. Только с помощью этого отряда можно было бы выручить Иманова. Большевики, ушедшие в подполье, связались с Тараном. После нашего письма его отряд отправился в Тургай, чтобы освободить Амангельды. Но алашордынцы, захватившие власть в Тургае и разогнавшие местный Совет, услышали о приближении тарановского отряда. Они решили захватить обманом и его вожака. Помощник Амангельды был предатель, белый шпион. Он помог алашордынцам схватить своего командира, теперь должен был заманить в свои сети и Тарана, знавшего его как надежного связного повстанцев. Когда Таран со своим отрядом подходил к Тургаю, этот иуда выехал навстречу и посоветовал разместить партизан в окрестных аулах, а самого Тарана со штабом позвал на совещание в Тургай. Ничего не подозревавший Таран принял это предложение. Тургайские алашордынцы арестовали и его. В ту же ночь он был расстрелян вместе с Амангельды Имановым»

При первой встрече с Абулхаиром Досовым Муканов отметил его высокое, широкогрудое и, в целом, богатырское телосложение, которое слабо соответствовало его тонкому и высокому голосу. В то время Сабит учился на учительских курсах в Петропавловске и Досов был одним из первых, кто доносил международную ситуацию в казахские глубинки, призывал молодежь вступать в ряды советских воино для борьбы с панской Польшей. Его речь вдохновила Муканова, и он решил записаться в добровольцы, однако Досов отказался принимать его в ряды: «Нет, на фронт мы тебя не отправим. Ты здесь нужнее».

Позже Абульхаир Досов позвал Сабита Муканова к себе домой, где подробно изложил свои опасения:

«Вижу, ты кое в чем разбираешься. Поймешь и остальное. В работе, в борьбе. И спустя некоторое время поедешь учиться. Ты знаешь, сколько здесь, в Кзыл-Жаре, казахов-коммунистов? Не знаешь, говоришь. Это плохо. А я знаю: всего какой-нибудь десяток. И это еще не все. Среди них есть не только честные коммунисты. Такие, к примеру, как ты. Встречаются среди них алашордынцы, прикинувшиеся коммунистами. А сколько всего коммунистов-казахов в Акмолинской губернии, во всех ее четырех уездах? Тоже не знаешь? Так я тебе скажу. Всего-навсего человек около пятидесяти. Должно быть, не больше и в Семипалатинской губернии. Но настоящих партийцев еще меньше. Алаш-ордынские волки, прикинувшиеся овечками, встречаются всюду. Причина, дорогой мой, в том, что среди казахов еще очень мало образованных. Советской власти нужны культурные люди, к тому же знающие казахский язык. А к ним принадлежат только немногочисленные казахские интеллигенты. Часть их, в том числе и молодежь, входила в партию Алаш-Орды. Эта партия, защищая интересы баев, во время гражданской войны выступала против Советской власти. Коммунисты это хорошо знают. И алашордынские главари, кроме разве таких, как Ахмет Байтурсунов, и не пытаются теперь войти в ряды Коммунистической партии. Они знают: партия их отвергнет. Но они стремятся любыми путями продолжать с нами борьбу. Им ведь известно – партия коммунистов не даст жизни угнетателям, не даст жизни казахским баям. Что же им остается делать? Послать к нам в ряды тех молодых алашордынцев, которых большевики не успели раскусить. И уже через них проводить свою линию, свою борьбу»

В своих воспоминаниях Сабит этот день вспоминал с трепетом. Он был несказанно счастлив знакомству с Досовым и тому, как он раскрыл перед ним тайны мира классовой борьбы, гордился, что из числа казахов в коммунисты выбились настолько преданные делу большевики. Позже сам Досов входил в состав Особой тройки НКВД как первый секретарь Южно-Казахстанского обкома партии, но и как большинство казахской интеллигенции не избежал репрессий 1937-1938 годов.

Сабит Муканов рассказывал о Мукатае Жанибекове, более известным под именем Угара Жанибекова. Во время первой встречи с ним Угар работал начальником уездной милиции и помог Сабиту войти в состав охраны вагона Михаила Калинина во время его приезда в Казахстан. С самим Калининым Угар впервые встретился во время пожизненной каторги, куда его сослали за участие в знаменитой забастовке в апреле 1912 года на Ленских золотых приисках.

О встрече с Михаилом Калининым Сабит посвятил целую главу в своей книге. Сабиту удалось составить компанию всесоюзному старосте в его поездке. С ним Сабит беседовал о быте и обычаях казахов, о классовой борьбе в аулах, о положении бедноты. Муканов играл на гармони казахские песни и русские мелодии и вспоминал, что Калинин внимательно слушал его и искренне смеялся. Сабит Муканов также рассказывал, что Калинин не был человеком, способным говорить быстро, но «если считать подлинным красноречием умение находить весомые слова, идущие от глубины ума и чувств, слова, полные зрелых мыслей, логики, ясности и простоты, слова доходчивые, задушевные и самые обыденные, то Михаил Иванович был настоящим оратором».

Автор был также знаком с сыном общественного деятеля и журналиста Мукана Айтпенова. Известно, что М. Айтпенов не признавал диктатуру пролетариата и призывал не разделять казахов на баев и бедняков, но Сабит был уверен, что он сочувствовал революционерам. Поэтому-то во время Колчака Айтпенова часто задерживали белогвардейцы. У Мукана был сын Мухаммеджан, которому Сабит единожды помог во время его службы в продотряде Пресновска. К слову, Мухаммеджан погиб во время байско-кулацкого мятежа.

В своих воспоминаниях Муканов не раз обращался к личности Смагула Садуакасова, обвиняя его в национализме, который противоречил советской национальной политике дружбы народов. Главной идеей Садвокасова была таковой: «Казахстан должен быть для казахов, русских переселенцев надо вернуть обратно, а их земли и поселки передать коренному населению». Эту мысль он развивал во время Второй всеказахстанской партконференции в феврале 1922 года в Оренбурге, но симпатии делегатов, по мнению Муканова, не заслужил. Более того, после выступления Угара Жанибекова его и вовсе с позором изгнали из зала:

«Садвокасов – это замаскированный Букейханов. Это только кажется, что они разные люди, корень у них один. Он ведь и женился в Семипалатинске на единственной дочери Букейханова. А Букейханов выступал против Советской власти с оружием в руках, как союзник и друг Колчака и Анненкова. Где он сейчас прячется, об этом знает Садвокасов, который обо всем советуется с ним. Но и нам известно, что Букейханов скрывается в своих родных местах, в степях Токрауын, недалеко от озера Балхаш. Он все равно не уйдет из наших рук, а пока мы сорвем маску с его агентов»

Сабит Муканов всю жизнь был дружен с Сакеном Сейфуллиным, считал его своим наставником и лучшим другом. В своих воспоминаниях он писал о том, каким предстал перед ним Сакен в первые дни их знакомства:

«Вот тут-то я и разглядел седока. Ростом выше среднего, он обращал на себя внимание и гордой посадкой головы, и своей выправкой. Красивое энергичное лицо: черные глаза, густые черные усы, нос с горбинкой. Я не решался взглянуть еще раз, но когда мы разминулись – оглянулся и посмотрел ему вслед. Как хорошо на нем сидело дорогое драповое пальто и кепка из такого же материала»

Извозчик Сакена в тот день предупредил Сабита, что на первый взгляд он может показаться надменным, но если понравиться ему он будет особенно прост и приветлив. Позже Сабиту удалось познакомиться с ним поближе, а прежде еще раз внимательно разглядел поэта: «Да! Он действительно был удивительно красив. Теперь-то я смог заметить и волнистые, зачесанные назад волосы, открывавшие широкий светлый лоб, и приятные черты лица. Внушительно чернели короткие усы».

Во время учебы на рабфаке в Оренбурге Сабит участвовал в срыве празднования 50-летнего юбилея Ахмета Байтурсынова. Все началось с того, что на рабфаке стал распространяться слух о подготовке к юбилейному торжеству «Ака», позже стали появляться соответствующие афиши. Студенты рабфака разделились на два лагеря: желавшие подарить юбиляру портфель и нежелавшие праздновать юбилей угнетателя. Сабит, конечно же, был в числе последних.

В то время среди активной советской молодежи, к коим принадлежал Сабит Муканов, об Ахмете Байтурсынове было известно, что его отец влиятельный бай Тургайского уезда Байтурсын Шошакулы был выслан на Чукотку за избиение уездного начальника в 1885 году. В то время его сын Ахмет учился в русской школе для казахских детей. До революции 1905 года, он учил детей в Актюбинском, Каркаралинском и Кустанайском уездах, после чего вошел в группу казахских интеллигентов и отстаивал идею национальной свободы. Одной из прогрессивных идей его деятельности все считали создание казахского алфавита и грамматики, но не простили ему руководство партией «Алаш-Орда». После падения идей Алаша, Байтурсынов отправился в Москву, добился приема у Владимира Ленина и добился амнистии. В 1920 году он был принят в Коммунистическую партию и пообещал не выступать против коммунистов, чего, по мнению Сабита Муканова, не сделал.

Между тем, подходило время юбилея. Муканов агитировал противников торжества, собрал группу единомышленников и отправился на встречу:

«Мы заранее припасли к юбилейному вечеру гнилой капусты и других овощей, завернутых в газеты. Это были «гостинцы» для докладчика – Смагула Садвокасова. Докладчик оказался хитрым. Опасаясь, что студенты сорвут его доклад, если он сразу начнет расхваливать Байтурсунова, Садвокасов прибегнул к своеобразной тактике – начал с истории, чтобы постепенно подвести слушателей к обоснованию выдающейся роли юбиляра. По схеме докладчика, у казахского народа было пять национальных вождей – Кенесары, Чокан Валиханов, Ибрай Алтынсарин, Абай Кунанбаев и Ахмет Байтурсунов. Но как ни старался Садвокасов, стоило ему дойти до Байтурсунова, как на трибуну и в президиум дождем полетели гнилые овощи. Собрание было сорвано, торжественный юбилей не состоялся»

Во второй книге «Школа жизни» Сабит Муканов рассказывал о замечательном хирурге и участнике Великой Отечественной войны Баязите Баширове. С ним вместе Сабит учился на рабфаке:

«Ученик духовного медресе, он знал толк в Коране, но ничего не понимал в мирских науках и слабовато разговаривал по-русски. Из Петропавловска до Оренбурга мы ехали вместе, в одной теплушке. Как это ни странно, Баязит оказался очень религиозным человеком. Он не отступал от мусульманских правил и пять раз в день молился богу. Мы подшучивали над ним, мешали ему класть земные поклоны, даже стаскивали его с нар за ноги, но он как ни в чем не бывало снова принимался за свое. Он продолжал молиться и на рабфаке. Когда в общежитии его окончательно подымали на смех, он забирался в конюшню и совершал моление там. Как он умудрился поступить на рабфак, не помню. Но год он учился с нами, потом перевелся в медицинский техникум и стал заядлым атеистом».

Отдельно стоит упомянуть о маленькой, смуглой и худенькой Алме Уразбаеой, которая несколько раз приглашала Сабита и Абдоллу Асылбекова к себе на чай и прекрасно пела, о обрусевшем немце, преподавателе Карле Безине, который считал себя прекрасным чтецом, о собирателе музыкальных сокровищ казахов Александре Затаевиче, который был частым гостем общежития Сабита и просившего студентов петь, и т.д.