В статье о тонкорунном овцеводстве в Казахстане, опубликованной в газете «Сибирский вопрос» (1907), сказано, что регион познакомился с отраслью на стыке ХХ и ХХI веков. Автор статьи даже указал на первопроходца. Таковым был назван некий Т.Е. Колмаков, переселенец из Таврии, переселившийся в 1900 году в земли близ станции Мариановка, которая ныне находится на территории Омской области. Им, по сообщениям автора статьи, и был положен фундамент для развития тонкорунного овцеводства в Казахстане. Вскоре этому примеру последовали другие переселенцы из Кубанской области, земель Войска Донского, из Ставропольской и Таврической губерний, которые были вынуждены покинуть родину из-за роста запашек, увеличивающейся плотности населения и дороговизны земель.

Появление тонкорунного овцеводства в степи, его успехи и потенциал интересовал всех, кто следил за экономическим развитием края. Результаты многочисленных исследований, проводившихся в те годы специальными экспедициями, вошли в сборник «Материалы по экономическому обследованию районов Сибирской железной дороги» (1904-1905 гг.).

Согласно этому сборнику, в 1901 году на территории казахской степи было основано 4 новых хозяйства. А через три года, в 1904 году, только в районе между Омском и Петропавловском по линии железной дороги ветеринарный врач Лазовских насчитал порядка 15 хозяйств, для которых с юга Российской империи было перевезено 7 147 тонкорунных овец, 2 910 испанских мериносов, 130 французских рамбулье, 75 крымских и 20 бухарских каракулей. Подавляющее большинство (71,3%) всех перевезенных овец было доставлено из Кубанской области.

Территория этих 13 хозяйств занимала 45 467 десятин земли (почти 500 квадратных километров), из которых пахотных и выгонных земель было 35 294 десятины, 8 588 десятин занимали леса, 450 десятин было выделено для лугового сенокоса и еще на 526 десятинах был произведен посев. Отдельные хозяйства занимали площадь от 100 до 9 135 десятин, причем на долю занимавших более 5 тысяч приходилось 30%, а от 1 200 до 1 500 десятин – 23%.

В «Материалах…» сказано, что 4 хозяйства велось исключительно на собственной земле (на приобретенных офицерских участках в среднем по 19,20 рублей за десятину), одно - на арендованной земле, 6 - на арендованных у сибирского казачьего войска землях, остальные у частных лиц. Размеры арендованной у казачьих войск участков варьировались от 1 500 до 9 135 десятин. Срок аренд составлял от 5 до 24 лет, а плата за десятину в год начиналась от 0,5 копейки до 18,6 копейки с возрастанием через каждые 3 года первоначальной арендной платы на 10%. У частных лиц, на казачьих же землях, арендовали участки 4 овцевода на срок до 24 лет с платой от 11 копеек до 1 рубля 50 копеек за десятину. Судя по дешевизне, войсковое правление сибирских казачьим войск приняло овцеводов гостеприимно, хотя не одинаково радушно отнеслось ко всем, назначая за земли одинакового качества разную цену. В статье сказано, что «это гостеприимство и радушие было обусловлено стремлением войскового правления эксплуатировать хозяйства овцеводов в пользу интересов казачьего селения».

Так, на некоторых арендаторов была возложена обязанность содержать серый украинской скот, на других - содержать ярославскую, голландскую или симментальскую породу для скрещивания с местным скотом казаков, предоставлять породистых жеребцов для случки с казачьими кобылами, рыть колодцы, делать запруды. В некоторых случаях требовалось строить мельницы, кирпичные сараи, кожевенные и маслодельные заводы и т.д. Во всех случаях имелось обязательство караулить лес и не вспахивать больше трети арендуемого участка.

Но эти бюрократические операции войскового правления вызывали крупное неудовольствие среди казаков, считавших, что земля сдана слишком дешево, и не видевших для себя никакой пользы от существования у пришлых капиталистов мериносов, породистых лошадей и скота. Они считали, что скрещивание киргизской (казахской) лошади с английской или лошадью хреновского конного завода, местного рогатого скота с голландским, симментальским или ярославским скотом «может быть целесообразным лишь в глазах вновь явленных скотоводов войскового правления, что-то смутно слышавших об облагораживании пород»:

«На самом же деле в результате этих опытов можно лишь изуродовать местный скот и дать такое потомство, которое окажется непригодным для казачьего хозяйства, не могущего по своему складу и заниматься разведением мериносов, требующих очень тщательного и умелого ухода»

Почти все хозяйства были расположены в черноземной ковыльной степи, вполне пригодной для хлебопашества. Солончаков там всего около 3,5 тысяч десятин. Воды, как правило, было мало, что заставляло рыть колодцы глубиной от 15 до 49 аршин (от 10 до 35 метров), обходящиеся от 150 до 330 рублей. Но даже эти колодцы нередко давали горько-соленую воду. Летом в некоторых хозяйствах практиковался подвоз воды на пастбища в бочках. В нескольких местах овцеводы устраивали пруды, стоимостью по 300 рублей каждая.

В те годы считалось, что для прокорма одной овцы в год нужно, беря в расчет качество подножного корма и количество собираемого сена, от 1/3 до 1 десятины. Продолжительность пользования подножным кормом определялось, в среднем, в 206 дней в году. Сено заготовляли ввиду недостатка лугов. Из степного ковыля, скашиваемого машинами и дававшего грубый и средней питательности корм, заготовляли от 16 до 25 пудов сена на голову на зиму. Средняя порция для овцы в день—4 фунта сена, или почти 2 кг сена. К слову, корм из степного ковыля нередко содержал большое количество остей, которые, внедряясь в тело, приносили существенный вред овцам.

Во всех хозяйствах на зиму устраивались теплые помещения из дерна или плетня, в которых овцы проводили ночи. Днем же они обычно находились на открытом воздухе.

11 из представленных 13 хозяйств занималось разведением тонкорунных овец, преимущественно мазаевской породы, а два хозяйства занялись и скрещиванием каракулей с казахскими овцами. Деятельность последних двух хозяйств, к слову, заслуживала особое внимание:

«Последнее, по-моему мнению, заслуживает внимания и, пожалуй, может дать положительные результаты, основываясь на очень вероятном предположении г. Букейханова, что черная киргизская овца, в сущности, может быть выродившимся бухарским каракулем. Предположение это имеет в пользу свою тот факт, что некоторые киргизские роды, действительно, вышли из Бухары, и что черные ягнята дают в степи сравнительно недурную мерлушку»

Мазаевская овцы разного возраста и пола, в общем, давали в год по 11 фунтов грязной шерсти (1 фунт = 0,45 кг), овцы рамбулье - до 15 фунтов, бараны - до 40 фунтов, шпанские овцы - до 11 фунтов, бараны - до 17 фунтов, каракули - от 3 до 4 фунтов.

Немытая шерсть продавалась по цене 8-12 рублей за пуд (1 пуд = 16 кг). Считая же, что мазаевская порода дает в среднем 11 фунтов, получаем валовой доход с головы от 2 рублей 20 копеек до 3 рублей 30 копеек.

Качество тонкорунной шерсти, полученной в казахской степи, по мнению овцеводов, было хорошим. Они заявляли, что здесь шерсть получалась гораздо длиннее, тоньше и легче, а также меньше страдала от пыли, чем на юге Российской империи, и при промывке теряла в каждом пуде на 3,5 фунта меньше, чем кавказская.

Что касается влияния климата на мериносов, хозяева находили его благоприятным и говорили, что никаких повальных болезней в своих отарах не наблюдали. В одном лишь хозяйстве погибло 117 голов от ценуроза и ревматизма, наблюдались случай падежа маток и ягнят при окоте. Самый же крупный вред наносили ости ковыля, попадавшие под кожу и вызывавшие нагноение, истощение и нередко смерть.

Переселенцы-овцеводы принципиально избегали ветеринарного надзора, с которым враждовали еще на родине, а потому исследователи сомневались в благополучии отар по эпизоотиям. Так, например, в 1902 и 1903 годах в степи повсеместно наблюдался ящур и в очень тяжелой для овец форме. Трудно допустить, чтобы эта быстро распространяемая болезнь пощадила отары мериносов.

Кстати скажем, что казахская закаленная овца подвергалась в степях сравнительно многим повально-заразительным заболеваниям, нередко приносившим серьезный вред:

«Так, наблюдаются случаи массового падежа от апоплектической формы сибирской язвы («топалан»), почти через каждые 3-4 года ящур причиняет много вреда; кроме ящура, еще известны 2 вида злокачественной хромоты, известны случаи массовых заболеваний поносом и глистами, бывают случаи суставолома у ягнят. Картину дополняет оспа, парша, инфекционное заболевание вымени у овец, двуустки в печени и столь распространенные в степи у всех видов скота эхинококки. Приведенный перечень, думаю, не может не внушить хозяевам опасений, по крайней мере, на будущее время»

Такими сведениями о результатах четырехлетнего существования тонкорунного овцеводства в степи с читателями поделился сборник «Материалы по экономическому обследованию районов Сибирской железной дороги» (1904-1905 гг.). На основании вышеприведенных данных, хотя и собранных за краткий промежуток времени, можно сделать вывод, что тонкорунное овцеводство в степных условиях нашло для себя благоприятную почву. Для полноты картины также можно добавить, что почти все переселенцы-овцеводы одновременно с разведением тонкорунных овец занимались хлебопашеством и производили серый степной украинский и других пород рогатый скот и породистых лошадей.