Н.М. Ядринцев писал, что в русской прессе начала 70-х годов XIX века встречались слухи о скором введении нового положения в туркестанских владениях Российской империи. В частности, неназванный корреспондент газеты «Голоса из Ташкента сообщал, что поездка генерала Кауфмана в Петербург прямо из Хивы также была частью готовящегося преобразования: «Уже давно ходят толки о прекращении управления «в виде опыта» и введение нового положения, которое уже оставлено в Петербурге на рассмотрение. Новый проект, как мне передавали, далеко не так своеобразен, как третьегоднишний: в нем нет ни земледельческих общин непременно из 10 человек, ни паспортов, за неимение которых человек лишался бы своей личной свободы».

Правда, в новом проекте не говорилось ни слова о суде, о школах, о пределах власти военно-уездных начальников. Одна из его статей даже навсегда и безусловно отменяла телесные наказания для коренного населения. Подати с них также уменьшались. Так, по словам Ядринцева, отныне казахи должны были платить не 3 рубля 50 копеек с юрты, а 2 рубля 75 копеек. Что же до сартов-землевладельцев, то для них была сочинена «incometax», что означало, что тот, у кого земля была лучше и производительнее, тот и будет платить больше. Словом, население будет платить десятый процент с валовой производительности земли. Корреспондент газеты «Голос» (№477) также писал: «Волостные головы, по новому проекту, будут получать по 1 200 рублей содержания на счет областных повинностей туземного населения, и это содержание в начале каждого года будет сполна поступать из казначейства в руки уездных начальников, которые уже примут на себя тягостный труд расплачиваться с головами по мере возможности. Уездные начальники по отношению к туземцам вообще станут ветхозаветными патриархами; например, они будут разбирать и окончательно решать бракоразводные дела между мусульманами, ежели предварительно дело не уладилось в двух инстанциях туземного суда биев или кадиев. За то, находясь под такой опекой полковников и майоров, туземное население приобретает по новому положению разные права, например, оно будет свободно от рекрутской повинности и от гербовых пошлин».

Обращая внимание на вновь проектируемое положение для коренного населения завоеванных территорий Центральной Азии, Ядринцев заметил в нем два любопытных элемента. С одной стороны это «введение более мягких законов из русского кодекса взамен варварского магометанского законодательства» и «уравнение в правах новоприобретенных подданных с правами, дарованными русским подданным последними реформами», второе же это оказание некоторых льгот в общих повинностях для завоеванного края. Ядринцев считал, что введение более гуманных основ русского законодательства не могло не считаться благодетельным и вполне справедливым. Но другая, административная, сторона проекта имела свои слабые стороны. До того момента, пока край находился на военном положении, все управление сосредоточилось в руках военных уездных начальников. По новому проекту эта власть не только не заменялась гражданским управлением, но и еще более усиливалась. Эти уездные начальники явились полновластными судьями в Туркестанском крае. Ко всему прочему, им предлагали представлять бракоразводные дела, т.е. даже опеку над семейной жизнью коренного жителя. Ядринцев писал, что при управлении краем должны были быть отменены прежние утеснительные законы относительно женщин, чтобы их личность была более защищена, но вмешательство в подобные дела должно было быть предоставлено более подходящей инстанции, чем уездно-полицейская власть: «Желательно в крае как можно скорее введение гражданского управления и отделение всех гражданских функций от военных начальников. Рядом с этим необходимы выработки особых учреждений, в которых бы принял участие и инородческий элемент, при обсуждении своих нужд и в делах для местного самоуправления. В этом случае можно бы руководствоваться некоторыми чертами нашего законодательства, когда-то проектированными для инородцев сначала Екатериной, а потом Сперанским, а именно, введением степных инородческих дум, могущих заменить наш и городовые земские учреждения по хозяйственной части».

Переходя от проектируемого положения, Ядринцев остановился на русской образовательной функции в Ташкенте и «умственной жизни» местного русского населения. По этому поводу корреспондент газеты «Голос» сообщал любопытные цифры о местной библиотеке: «Наша публичная библиотека, основанная на значительное пожертвование одного лица, получила немалое количество книг от разных ревнителей и, наконец, пользуется субсидиями от правительства. Она заключает в себе 4 000 томов. Читатели распределяются следующим образом: офицеры 60%, чиновники 22%, купцы 7%, писаря 3%, духовенство 3%. Библиотека по случаю хивинского похода ныне остается почти без употребления. Доходу с нее получается едва ли более 250 руб. Для этой библиотеки наступает, впрочем, теперь новая эпоха, которую подготовители называют эпохой прочного и рационального устройства книгохранилища. Сущность этого прочного и рационального устроения заключается в том, что по вновь составляемым штатам предполагается библиотекарю 2 000 руб. в год, помощнику 1 200 руб., писцам и сторожам 1 000 руб., на квартиру, отопление и канцелярские расходы 800 руб., ergo в сумме 5000 руб. Потом на книги будут даваться, собственно, 500 рублей!». Другие сведения приводил корреспондент в «Туркестанских Ведомостях». Газета «Туркестанские ведомости», на тот момент единственный представитель местной печати (по сути, представлявший интересы русской колонизации), по ошибке печаталась на отдельных листах раз в неделю, хотя в интересах колонизаторов им следовало выходить трехмесячными брошюрами или изменить состав. Так, к примеру, издание №52 обходился в 12 000 рублей. Распределение этой суммы выглядело следующим образом: «редактору 2 500 руб., а сверх того «на непредвиденные расходы» 200 руб., помощнику 1 500 руб., переводчику, редактирующему туземные приложения - 1 800 руб., корректоры и верстальщики 450 руб., личный состав редакции получал итого 6 450 руб. Остальные расходы по печатанию оценивались в 3 350 руб., на долю же сотрудников и авторов статей, труды которых почти наполняли всю газету, только 2 000 руб., т.е., одна шестая часть издержек и гораздо меньшая сумма всем вместе, чем одному редактору».

Ядринцев писал, что такое направление деятельности и слабое развитие образования в Туркестанской области было неутешительно. Он был уверен, что без снабжения края местными училищами, без издания и переводов книг и учебников на местном языке, без образования в высших учебных заведениях и при пренебрежении к умственным интересам местных жителей - этот край надолго останется для русских колонизаторов без всякой пользы. Однако при обсуждении дел новой окраины петербургские газеты предпочитали проповедовать воинственные взгляды с ловкостью истинного военного человека.

Сравнивая колонизационную деятельность Российской империи и Англии, Ядринцев утверждал, что Россия действует совершенно иначе, что она имеет совершенно другую историческую традицию, и что самый состав инородцев у нее другой, чем у Англии: «У Англии в Индии 200 000 000 инородцев, относящихся к ней враждебно. Но разве у нас что-нибудь было в истории инородцев вроде восстания сипаев? Разве во всю русскую историю не происходит мирного слития и даже метисации с инородцами? Чувства и отношения к инородцу у русского человека совершенно иные. Испанцы, англичане и американцы обладали чувством особенной брезгливости к инородцу, они почти его не считали человеком и поощряли его истребление. Но эти взгляды были свойственны полу-варварской эпохе. Сами англичане давно отказались от них. Правда, до сих пор еще антипатии англичан проскальзывают к своим колониальным туземцам, но они не принимаются правительством».

В то же время, если верить английской газете «Pall-Mall-Gasett», то англичане по отношению к маорийцам поступали очень кротко. «New Seland Herald» проповедовала истребление туземных племен. В английских колониях, как в Новой Голландии и на мысе Доброй Надежды, англичане делали попытки насадить рабство, но все это были отдельные попытки. Американцы в западных штатах точно также высказывали мнения враждебные индейцам. В частности, например, но уже в восточных штатах мнения американцев были другими, т.е. без беззастенчивого насилия подобно приатлантическим городам.

Ядринцев писал, что русским газетам хотелось сформировать народную политику по отношению к завоеванным странам и местному населению, но недоумевал необходимо ли для этого использовать дурные примеры и подстрекательства. Статьи англичан («Сборник бирмингемского клуба» или кобденовский клуб «The Colonial Question» James E. Thorold Rogers) убеждали в его гуманных взглядах последних относительно своих колониальных владений с инородческим населением. Ядринцев полагал, что эти взгляды изменились, а система порабощения была обращена в систему мира, покровительства и просвещения. Новые основания этой системы европейских держав в колониях проповедовались, начиная со Смита и Тюрго. Они поддерживались Каинингом, Гучисоном, наконец, окончательно провозглашены Росселем и лордом Греем. Отношение к инородцам изменялось у англичан к лучшему даже в Индии.