Еще, казалось бы, недавно, казахский язык обрел статус государственного, хотя прошло уже 30 лет с момента принятия соответствующего Закона. В годы господства советской национальной политики казахский язык, как и многие другие национальные языки, был низведен до семейно-бытового, примитивно-обиходного уровня. Этого не допустили в Грузии, когда в Конституции Грузинской ССР 1978 года убрали статус грузинского языка как государственного. 14 апреля 1978 года грузинские активисты, общественники, представители интеллигенции вышли с протестом на улицы Тбилиси и отстояли статус родного языка.

В Казахстане потомки репрессированной в 30-е годы национальной интеллигенции встали в декабре 1986-го года на защиту государственности, суверенитета, родного языка. Но несмотря на лозунги перестройки и обещанную гласность власть не стала мириться с выступлением казахской молодежи и жестоко подавило всякое инакомыслие. Уголек, который еле тлел в сердцах «братских» народов, превратился в жаркий костер патриотизма по всей огромной стране – у грузин, эстонцев, украинцев, белорусов, таджиков, киргизов.

Национальный вопрос встал остро вместе с проблемой родного языка. В поиске «виновных» национал-патриоты взвалили всю вину на «засилье русского языка». Аргумент из кухонных диспутов перешел на страницы печати.

В конце 80-х годов в дискуссию по этому вопросу активно включились писатели, общественные и государственные деятели. Так, например, известный писатель Герольд Бельгер на страницах «Казахстанской правды» поделился своим мнением по поводу растущей языковой дилеммой: кто виноват и что делать?

Во-первых, нельзя сваливать вину на русский язык, он тут ни причем. Без него наше общество будет пустым, как ветхий коржун. Во-вторых, русский язык сам грубеет, беднеет, растворяется, разжижается, деревенеет, становится все более плоским коммуникативным средством, теряет свою былую мощь, исконную сочность и красочность.

Так откуда обрушились на нас эти языковые тяготы? Есть исторические, политические и психологические объяснения, но мы предпочитаем ругать «чужого дядю». На ухабистых отечественных дорогах с нашей арбы за десятилетия многое упало, пишет Герольд Бельгер и с ним трудно не согласиться, Казахстану пришлось много пережить за годы Советской власти: и голод, и репрессии, и гонения на интеллигенцию, и закрытие казахских школ. Понимая, что смириться с этим трудно, Гер-ага призывает возрождать, воссоздавать, восстанавливать, хотя будет тяжко, мучительно, болезненно. Но как?

Прежде всего, по мнению писателя, необходимо, чтобы идея сохранения родного языка, истории, национальной культуры глубоко проникла в сознание каждого гражданина, «овладела массами», как говорили номенклатурщики.

Как этого добиться? Во-первых, от надрывных стенаний, ахов и охов, призывов именитых поэтов проку мало. Громкие заявления и звонкие фразы, не подкрепленные конкретными поступками и делами, - пустой звук. Кто-то готов умереть за родной язык, кто-то рассуждает о квинтэссенции, экстракте души, выраженной в родной речи, кто-то горячо ратует за нее, а сам пишет не на родном языке. Нужны не стенания, не эффектные фразы, а конкретное, систематическое, целеустремленное дело.

Во-вторых, предложения о конституционном придании казахскому языку статуса государственного у Герольда Бельгера не вызвал экстаза. «Вопрос о государственном языке можно обосновать исторически, политически, экономически, юридически, ничего предосудительного в этом нет. А если спокойно подумать и идти от конкретики?».

Что же смутило писателя-переводчика, выросшего и воспитанного в казахской языковой среде? В сложившейся в республике языковой ситуации разговоры о государственном языке Бельгер воспринял как некий шаг отчаяния. «Я никак не могу понять, что, например, положительно изменится, если, скажем, казахский язык будет конституционно объявлен государственным?». Он выразил сильное сомнение в том, что подобный законодательный акт станет панацеей от всех бед. Нельзя поднять престиж языка только законом, в приказном порядке. Логично ли говорить про равноправие языков и создавать столько же и государственных языков, сколько наций и народностей, республик и автономных образований в СССР?

Таким образом, не исключая такую возможность в целом, Герольд Бельгер предлагал подойти к решению этого вопроса не спеша, постепенно. Сначала надо создавать условия для процветания культуры. А из подлинной культуры вырастает все остальное. Надо терпеливо, направленно воспитывать, культивировать национальное самосознание. Чувство национального сознания воспитывается интерес к своей истории, своей культуре, своему языку только по зову сердца, по требованию души, по долгу чести и совести, а не в приказном порядке.

Мир чрезвычайно ужесточился. Чтобы выжить, сохранить свой этнос, свой дух, свой язык и культуру, надо позаботиться прежде всего об утверждении себя, надо делать конкретные дела для сохранения родного языка. Помочь в составлении интересных учебников, хрестоматий по родному языку, повысить качество преподавания родного языка и литературы в школах, часто встречаешься с учащимися и учителями, оказывать конкретную помощь в составлении словарей и разговорников, проводить яркие уроки родного языка по телевидению и радио.

Надо жестко сказать, объяснить, что, потеряв родной язык, конечно, не погибнешь, просто качественно изменишься. Народ станет населением, жители – манкуртами. Такая вот печальная перспектива.

В дали от родины казахи сумели сохранить и язык, и культуру. Есть достойные примеры. Во Франции живет казахская семья, дед родился в Пакистане, отец родился в Турции, сын родился в Париже. Говорят по-казахски, казахские песни поют, обычаи сохранили, на домбре играют. Но на это надо время.

А в тот момент Герольд Бельгер видел выход только в двуязычии. Билингвизм – это та политико-социальная, общественная, философская, демократическая база. В сложившейся языковой ситуации нужно использовать, культивировать, максимально разумно внедрять эту теоретическую основу. Во-первых, двуязычие не означает два родных языка, родной язык все-таки один. Во-вторых, надо поощрять стремление граждан изучить родной язык коренной национальности. Это признак культуры, уважения. Надо равноценно совмещать два языка.

В осуществлении этой идеи надо четко осознать, в каких пределах и в каком направлении потенциально может развиваться тот или иной национальный язык. Эти пределы и определенные уровни продиктованы конкретными, объективными обстоятельствами. Об этом четко сказал член АН Таджикской ССР Мухаммаджан Шукуров: «Национальный язык может иметь необходимый уровень развития только в том случае, если он полноценно функционирует в основных сферах жизни общества – в образовании на всех уровнях, в науке, культуре, искусстве, делопроизводстве, в официальных кругах и в обычном общении». Лишь при таких условиях правомерно говорить о развитии национального языка. Могло ли общество гарантировать такие условия в тот момент?

Для достижения определенного уровня Герольд Бельгер предлагал в практических, разумных пределах внедрить казахский язык в делопроизводство, культивировать родной язык везде и всюду, практически употреблять язык на всех уровнях человеческого общения, повысить уровень обучения в национальных школах, детсадах, издавать качественные учебники, разговорники, словари, повысить культуру публичной речи, улучшить грамотность в наглядно-агитационных материалах и др. Но чтобы все это осуществить, надо реально делать, а не брюзжать.

22 сентября 1989 года Верховный совет Казахской ССР принял Закон «О языках в Казахской ССР», был принят нейтральный вариант - государственным языком был объявлен казахский язык, а русский язык стал языком межнационального общения. На то были причины. Борьба за язык продолжалась с обретением независимости. Каждое слово приходилось отстаивать в Конституции 1993 года, в Законе «О языках» 1997 года.

Время доказало жизнестойкость и долговечность казахского языка. За годы независимости мы терпеливо, методично, настойчиво внедряли государственный язык в делопроизводство, использовали в официальной речи, осуществляли все реальные возможности, которые нам предлагала история и отстояли его.