«Гигантский карандаш Сталина: развенчание мифа о границах в Центральной Азии» - это попытка профессора А. Моррисона, развечать миф о влиянии Сталина на формирования национальных государств Средней Азии в 20-30 годы ХХ века.

Немногие части мира являются предметом столь устойчивого журналистского невежества, как, например, Центральная Азия. Новости о том, что известно, как «стан», редко становятся мэйнстримом, за исключением тех, что касаются исламского терроризма, авторитаризма, этнической и религиозной напряженности.

Хотя все три фактора, безусловно, являются проблемой в Центральной Азии, эти «дискурсы опасности» вытесняют любой нюанс или перспективу из большого количества отчетов и т.н. «стратегического» анализа. Если есть одна вещь, которую мы должны были узнать в течение последних нескольких лет, это то, что Моленбек (Бельгия) является более вероятным источником исламского терроризма, чем Узбекистан, и все же смерть Ислама Каримова в сентябре сразу запустила неподтвержденные клише о растущей исламской угрозе.

Авторитаризм, конечно, проклятие Центральной Азии, но есть существенные различия между закрытой неосталинистской системой Туркменистана, клептократией Таджикистана, хрупким парламентским либерализмом Кыргызстана и диктатурой технократов Казахстана. Что касается этнической и религиозной напряженности, настоящее чудо в том, что она относительно содержательна, учитывая разнообразие региона: ничего похожего на этническую чистку в Дарфуре, христианско-мусульманскую жестокость в Нигерии, войну Турции против курдов, пакистанского конфликта шиитов и суннитов и преследования христиан, или балканских войн 1990-х годов, не происходило в Центральной Азии.

Тем не менее, редкие случаи, когда политическое насилие стало этнизироваться в Центральной Азии, были - Ошские события в Кыргызстане в 2010 году – мы слышали полный спектр «ленивых» предположений о «древней, неустранимой этнической ненависти», «Балканские Призраки» Роберта Каплана есть объяснение насильственного распада Югославии.

Одним из наиболее стойких тропов является то, что регион является опасной пороховой бочкой из-за наследия советских границ. Эдвард Стауртон из «ВВС» писал в Гардиан, во время беспорядков в Оше: «На вопрос о том, что на самом деле кроется за проблемой Кыргызстана легко ответить; то, каким образом Сталин разработал регион, заверяет, что он будет регулярно подвергаться межэтническим насилиям. Когда он рисовал линии на карте, чтобы сформировать новые советские республики в 1920-х годах, он создал меньшинства, которые должны были сделать их нестабильными».

Питер Зейхан тоже писал об Ошских событиях, «Сталин нарисовал свои линии хорошо», в то время как свой анализ экономист назвал просто: «Урожайность Сталина». Образ Сталина, сидящего в Кремле с гигантским карандашом, недоброжелательно рисующего линии на карте Центральной Азии с такой целью, чтобы этот регион оставался неустойчивым и нестабильным, если он когда-либо окажется за пределами Советского Союза, кажется, неистребимым. Несмотря на резкую критику в то время, в первую очередь Шона Гиллори и Мадлен Ривз, эссенциалистское и прежде всего внеисторическое объяснение бед Центральной Азии оказалось чрезвычайно упорным.

Книга Филиппа Шишкина о Фергане «Беспокойная долина» обвиняет в большинстве проблем региона сталинский метод политики «разделяй и властвуй». Предлагаемый анализ также относится к методу «Сталинский этнополитический менеджмент Макиавелли» в разработке границ Ферганской долины, независимо от этнической группировки. Недавний исторический профиль Узбекистана от Стрэтфора утверждает: «Сталин убедился, что границы были разработаны для смешивания населения и поддержания этнической напряженности», тогда как другой обозреватель Шон Уолкер пишет, что спустя 25 лет после обретения республиками Центральной Азии независимости, «волнистыми линиями перекрыл границы Кыргызстана, Узбекистана и Таджикистана, как будто пьяница держал карандаш» по крайней мере, здесь Сталин, по-видимому, не виноват.

Почему существует эта проблема? Во-первых, это говорит о том, что выходцы из Центральной Азии находятся в плену своего прошлого. Во-вторых, это прошлое грубо искажается. Границы Центральной Азии могут быть сложными, это может быть проблематичным, но они не были выбраны случайно, не ссылаясь на этническую принадлежность. И, прежде всего, они не были введены в одностороннем порядке из Москвы.

Одним из заметных событий в историографии СССР, после открытия советских архивов в 1991 году, стал ряд исследований советской национальной политики в нерусских регионах, и особенно в Центральной Азии. Работы Юрия Слезкина, Рональда Сани, Терри Мартина, Aрне Хоугена, Франсин Хирша, Сергея Абашина и многих других показали, что, далеко до того, чтобы быть «Разрушителем наций», как говорил Роберт Конквест, Сталин был ответственен за их территориальную и институциональную форму, когда он был наркомом по делам национальностей в 1920-е годы. Это не циничная политика «разделяй и властвуй», а реакция на националистические движения, которые возникли во многих частях Российской империи в период революции и гражданской войны. Это привело к искренним, возможно даже ошибочным попыткам создать национальные государства там, где их не было раньше, и это, в свою очередь, потому, что Ленин и Сталин считали, что «отсталые народы» никогда не смогут достичь социализма.

Это не было процессом, направляемым ВКП (б) сверху вниз. В 1920-е годы, советский режим в Центральной Азии был хрупок, и остро нуждался в местных союзниках. Такие как Эдриен Эдгар для Туркменистана, Пол Бэрн для Таджикистана, Али Игмэн для Кыргызстана, Адиб Халид для Узбекистана и Дина Аманжолова и Томохико Уяма для Казахстана показали, как новые национальные органы выросли из непростого политического союза между местной национальной интеллигенцией и советским государством - самое главное, так называемые джадиды в Узбекистане и Алаш-Орда в Казахстане.

Местные коммунистические организации, имевшие значительное число местных кадров, играют ключевую роль в согласовании новых национальных границ с Москвой и друг с другом. В отличие от Африки - где в 1884 году Берлинский конгресс, Европейские колониальные державы действительно просто рисовали линии на карте. Также, на Ближнем Востоке, соглашение Сайкса-Пико практически не обращало внимания на местные политические предпочтения - границы, которые возникли в Центральной Азии, не были выбраны случайно, кажется, что все это бросает вызов географической логике. Они были последствием позднего царизма и ранней советской переписи, этнографической и востоковедческой науки, а также - выявление якобы рациональных и жизнеспособных экономических единиц, и обеспечение того, чтобы каждое новое государство отвечало минимальным критериям становления полномасштабной Советской Социалистической Республики: население около миллиона человек и столица с железной дорогой.

Процесс обозначения национальных границ региона, где билингвизм и многослойная идентичность были обычным делом, а язык и этническую принадлежность часто делили на сельский/городской – создал множество ошибок. Среди оседлого населения, широкий спектр старых идентичностей – Сарт, Хорезми, Фергани, Самарканди, бухарские – указаны под лейблом «узбек», который до 1921 года упоминали только в конкретных племенных группах. Ташкент и Шымкент – города со смешанным населением европейцев и узбеков, глубинки заселены в основном казахами. Границы первого заканчивались в Узбекистане, последнего в Казахстане. Бухара и Самарканд, где основным языком считался таджикский, были окружены сельской местностью, говорящей на тюркском языке, их границы заканчивались в Узбекистане. Данный момент и по сей день в Таджикистане остается спорным. Процесс пересмотра границ продолжался долгое время после смерти Сталина, с некоторыми изменениями, внесенными в конце 1980-х годов. Как показала Мадлен Ривз, они часто следовали совершенно иной территориальной и этнополитической логике размежевания 1920-х годов, и были продуктом хитроумной политической игры для доступа к водным ресурсам и сельскохозяйственным угодьям на самом локальном уровне.

Комплекс переплетенных границ и анклавов вокруг Ферганской долины не был частью Маккиавели Сталинского заговора с целью посеять национальную рознь, но был попыткой смешать население, а также для удовлетворения местных националистических требований.

Оглядываясь назад, можно сказать, что попытка ввести национальный принцип в область, где население и политические границы всегда были организованы по-разному, должен был вызвать проблемы: как в Центральной Азии, так и в мире. Тем не менее, ни Сталин, ни советское государство не заставили Центральную Азию стать националистической. Как утверждал Адиб Халид, проект советского нациестроительства в Центральной Азии имел местные корни, и развивался из идей и движений среди мусульманской интеллигенции региона, что предшествовало приходу советской власти. Комиссары просто собрали их в 1920-е годы.

В то время как большая часть первого поколения интеллектуалов Центральной Азии будет ликвидирована в 1930-е годы, проекты нациестроительства продолжались. Они всегда имели цель создания общей советской идентичности, но национальная идея оказалась устойчивой. Независимым государствам, которые возникли после распада Советского Союза в 1991 году, не было необходимости создавать национальную идентичность с нуля - они уже могли опираться на существующую советскую основу. То, что большинство жителей Центральной Азии сегодня идентифицируют себя с государством, в котором они живут, является ярким свидетельством того, насколько тщательно идея национальной государственности впиталась и усвоилась.

Двадцать пять лет назад, непосредственные политические и экономические условия, вызвали разрушение межэтнических отношений, в результате чего в бывшей Югославии это переросло в насилие, Роберт Каплан отнес это к «древней, неискоренимой» вражде между сербами и хорватами, или христианами и мусульманами, которых сдерживал только безжалостный авторитаризм Тито. Его аргумент незабываемо разрушил Ноэль Малкольм, и сегодня мало кто примет эти идеи всерьез, относительно Югославии или где-либо еще в Европе. Тем не менее, Центральная Азия по-прежнему представлена в качестве пленника своего советского прошлого, где межэтническая напряженность по-прежнему скрывается прямо на поверхности, оказавшаяся жертвой карандашного росчерка Сталина.

Национальные государства никогда не будут политическими единицами. Они должны быть построены, а реальность должна быть скорректирована, чтобы провести идеальную, иллюзорную линию между границами и идентичностью, которая является целью каждого народа. Это привело к этнической чистке, перемещению населения и принудительной ассимиляции - не только в большинстве бывших европейских колоний, но и по всей Европе, считающейся домом национальной идеи. Смешение населения Греции и Турции в 1920-е годы, изгнание немцев из большей части Восточной Европы после 1945 года, отъезд европейских поселенцев из Алжира после 1962 года, этническая чистка и геноцид, которые сопровождали Балканские войны 1990-х годов, последствия национализма в Центральной Азии до сих пор были относительно мягкими. Отчасти потому что, новые советские государства создавались впервые, и у них не было «жестких» границ друг с другом.

Даже после обретения независимости и упрочнения границ, перемещение населения было постепенным и добровольным: миллионы россиян покинули регион (хотя несколько миллионов русских еще осталось), казахи из соседних республик постепенно переехали в Казахстан, но все республики Центральной Азии по-прежнему имеют значительные этнические и религиозные меньшинства. Агрессивный этнический национализм может поставить под угрозу это равновесие, но он менее заметен, чем в России и во многих странах Западной Европы.

Запутанные границы региона представляют значительные трудности, особенно в Ферганской долине, хотя, как показала Мадлен Ривз, население, которое живет на границе разработало хитроумные стратегии их преодоления и даже использования. Отсутствие региональной интеграции в Центральной Азии является реальной проблемой, которую необходимо решать. Тем не менее, необоснованное предположение о том, каким образом эти линии границ были нарисованы - злой призрак Сталина продолжает будоражить Среднюю Азию и народы, которые оказались в его ловушке - должен исчезнуть раз и навсегда.

От редакции:

Александр Моррисон - профессор истории в Назарбаев Университете, Астана, Казахстан. Автор работ «Русское Управление в Самарканде 1868 – 1910», «Сравнение с Британской Индией» (Оксфорд, 2008). В настоящее время изучает историю российского завоевания Средней Азии.

Веб-страницу А. Моррисона можно найти по адресу: https://nu-kz.academia.edu/AlexanderMorrison

Перевод Раушан Махметжановой

Для копирования и публикации материалов необходимо письменное либо устное разрешение редакции или автора. Гиперссылка на портал National Digital History обязательна. Все права защищены Законом РК «Об авторском праве и смежных правах». kaz.ehistory@gmail.com 8(7172) 79 82 06 (внутр. – 111)