Дело о признанной за русскую казашке Тайжан

Прошло 19 лет. В деревне Малая Убинка Крутоберезовской волости летом 1867 года произошло необычайное событие. В деревню прибыло из-за Иртыша на летние заработки несколько юрт казахов, которые расположились на пастбище за деревней. В числе прибывших на заработки был казах Буронаймановской волости Семипалатинской области Аизбай Дюсенев с женой Тайжан (по отцу Бекмурзина).

8 июля того года, в воскресенье, крестьянские девицы Наталия Сергеева (10 лет), Елена Кукушкина (13 лет), Пелагея Кривых (14 лет) и Ксения Глушакова (18 лет) вечером вышли из деревни к овчарне, с целью «посмотреть своих овечек» и недалеко от овчарни заметили казахские юрты. Подстрекаемые любопытством, они подошли к одной из юрт и, увидав молодую казашку, лицо которой показалось им похожим на русское, спросили ее, не русская ли она. Казашка по-русски ответила, что она русская, зовут ее Анисия, а отца и мать ее звали Иваном и Авдотьей. В то время в Малой Убинке проживали сестры Ивана Пестунова - двоюродная Варвара Кривых 39 лет, жена крестьянина той же деревни, и родная Юстиния Косолапова 36 лет, также жена крестьянина. Дочь Варвары Кривых Пелагея, возвратившись от овчарни домой, рассказала об увиденном и услышанном у казахской юрты своей матери. Последняя тотчас сообщила об этом своей сестре Юстиние Косолаповой. И они вдвоем отправились к казахской юрте и, осмотрев молодую казашку, признали ее за свою племянницу и родную дочь брата своего Ивана Пестунова.

В тот же вечер Юстиния Косолапова сообщила об этом сельскому старосте и дала знать в село Белоусовское своему брату Ивану Пестунову. На другой день, в понедельник, прибыл в деревню Малая Убинка Иван Пестунов с женой и, признав предъявленную им казашку за свою родную дочь, заявил об этом сельскому старосте Зуеву. Последний арестовал Дюсенева, а его жену Тайжан, впредь до особых распоряжений, водворил у Ивана Пестунова. Следом он донес о происшествии в Крутоберезовское волостное правление, отчего в дальнейшем дело получило законный ход.

11-25 июля того же года заседателем Бийского земского суда IV участка на месте происшествия было произведено следствие. Прежде всего, через переводчиков были допрошены Аизбай Дюсенев и Тайжан. Первый пояснил:

Тайжан же рассказала:

Следом допросили еще четверых человек. Первой допрошенной была четырнадцатилетняя дочь крестьянина Крутоберезовской волости деревни Малая Убинка Пелагея Кривых. В частности она сказала следующее: «Несколько дней тому назад шла я к овечьему пригону; подошла к киргизской юрте, стоящей у пригона; увидела молодую киргизку, которая сидела на жерди и толкла просо; лицо ее было похоже на русское, почему я спросила ее, не русская ли она. Киргизка ответила чисто по-русски, что она русская и на спрос, как она попала к киргизам и как звали ее и родителей, ответила по-русски, что она не помнит, как попала к киргизам; зовут ее Анисией, а отца звали Иваном и мать Авдотьей». То же самое рассказали крестьянские дочери той же волости и деревни Наталья Сергеева (10 лет), Елена Кукушкина (13 лет), Ксения Глушакова (18 лет) и жена крестьянина Феодосия Зуева (21 год). Последняя подтвердила, что казашка говорила чисто по-русски и добавила, что когда она, Зуева, хотела еще расспросить ее, то «вышел из юрты неизвестный ей киргизец и, взявши ее за руку, повел в юрту». Глушакова же присовокупила, что казашка просила ее сказать сельскому старосте, что она русская. Кроме того, она просила говорить с ней тихо, чтобы казахи не услышали их разговора. При этом спрошенная подтвердила, что казашка говорила с ней по-русски.

Тридцатидевятилетняя Варвара Кривых, жена крестьянина той же волости и деревни, в ходе допроса поведала следующее. «В прошлое воскресенье дочь моя Пелагея пошла к овчарне, возвратившись оттуда, сказала мне, что видела у юрты стоящей у овчарни, молодую киргизку, которая сказала ей, что она русская и зовут ее Анисией, а отца Иваном и мать Авдотьей. Обыватель села Белоусовского Иван Пестунов приходится мне двоюродным братом и мне известно, что 16 лет тому назад, во время жительства его в с. Секисовском, потерялась дочь его Анисия, которой от роду было 5 лет, и в то время все говорили, что увезли ее киргизы; она была темноволосая; глаза и брови ее черные. Поэтому пошла я к родной сестре Ивана Пестунова крестьянке Юстинии Косолаповой и объявила ей об этом. И мы с ней смотрели ту киргизку и я достоверно удостоверяю, что она дочь моего брата Ивана Пестунова, потому что я очень помню лицо потерявшейся моей племянницы, которая весьма схожа с лицом сказанной киргизки».

Допросы двух других опрошенных свидетельствуют следующее.

«18 лет, когда еще не была за мужем и жила у родителей моих, в Петров пост потерялась у родного брата моего Ивана Пестунова дочь Анисия, которой было 5 лет. Брат мой жил тогда у родителей и мы в то время остановились на той мысли, что ее увезли киргизы. Жили мы тогда на самом краю с. Секисовского и Анисия потерялась постом; киргизов в с. Секисовском было тогда много. В прошлое воскресенье пришла ко мне двоюродная сестра моя Варвара Кривых и сказала, что дочь ее Пелагея видела у киргизской юрты киргизку, которая сказала ей, что она русская и зовут ее Анисия, а отца зовут Иваном и мать Авдотьей. И мы ходили к киргизской юрте и смотрели ту киргизку, и я достоверно утверждаю, что она есть дочь моего брата Ивана Пестунова, потому что черты лица ее нисколько не изменились. Сказанная киргизка, которая есть племянница моя, упорно молчала и не сказывала, что она русская, потому что муж ее настращал в ту ночь, когда посажен был под караул вместе с женой по словесному заявлению моему сельскому старосте».

Юстиния Косолапова, 36 лет,

крестьянка той же волости и деревни

«Назад тому 18 лет, в Петров пост, во время жительства нашего у родителей в с. Секисовском, которые и теперь живы и там живут, дочь наша Анисия пошла со двора в полдень в кусты цветочки рвать и мы, не дождавшись ее до вечера, стали везде разыскивать, но найти не могли, о чем была объявлено сельскому старосте, который с собранными людьми разыскивал дочь нашу несколько дней, но ее не могли отыскать, и мы тогда порешили, что ее киргизы увезли, которых было много в с. Секисовском, и недалеко от нашего дома через дорогу стояли юрты киргизов. Дочери нашей в то время был пятый год; волосы у нее на голове были темно-русые; глаза и брови черные; на левой щеке ее был маленький круглый шрам от обжога лучиной, явившийся по следующему случаю: когда ей было два года, то трехлетний брат ее, играя, ткнул ей в щеку зажженную лучину, от чего и остался тот шрам на щеке; на правой стороне ее шеи был у нее, когда исполнился ей год от рождения, золотушный нарыв, от которого образовался небольшой продолговатый шрам; когда ей было полтора года, то жена, сварив пельмени и налив их в чашку, поставила чашку на лавку и посадила возле нее дочь Анисию, которая опрокинула чашку на лавку и вылившейся из нее горячей водой из пельменей обварила себе правую холку, от чего у нее сделался пузырь, и когда он прорвался, то, сделалась ранка, после которой остался знак. В прошлый понедельник нам было дано знать, что в д. Малой Убинке киргизскую женщину признали за нашу дочь, почему мы поехали в д. Малую Убинку и, взглянув на показанную нам киргизку, узнали, что она наша дочь, потому что черты лица ее нисколько не изменились. И мы объявили старосте Зуеву, какие приметы были у нее в детстве, и так как по освидетельствовании через женщин у нее оказались те самые приметы, какие мы выше сего показали, то сельский староста и отдал нам дочь нашу, которая с тех пор и находится при нас. Но на все наши ласки и угождения она ничего не говорит и до сих пор не произнесла ни одного русского слова, хотя заметно, что она знает русский язык и что только притворяется незнающей; вероятно муж ее угрозами настращал, чтобы она не признавалась, что она русская».

Иван Васильевич Пестунов 44 лет, житель с. Белоусовского Белоусовской волости, 

и жена его Авдотья Степановна 47 лет.

Вслед за этим 18 июля казашка была предъявлена крестьянам села Секисовское Крутоберезовской волости и опрошенные в ее присутствии под присягой рассказали:

1) Сергий Кузьмин (49 лет). «Живу я в соседстве с крестьянином Василием Пестуновым и мне известно, что назад тому 18 лет потерялась 4-хлетняя дочь сына Пестунова Ивана Пестунова, который тогда с женой жил в доме отца и тогда все решили, что увезли киргизы, которых тогда было много в деревне; девочка имела на голове волосы темно-русые, глаза и брови черные. Осмотрев предъявленную мне киргизку, я достоверно заверяю, что она есть дочь обывателя Ивана Пестунова». То же самое подтвердили крестьяне Михей Козьмин, Лаврентий Алексеев и др.

2) Василий Семенович Пестунов, (72 лет). «Назад тому 18 лет сын мой Иван Пестунов с женой Авдотьей жили в моем доме со мной и женою моей и у них была дочь Анисия на 5 году, которая в Петров пост в полдень пошла со двора в кусты цветочки рвать, и мы, не дождавшись ее до вечера, разыскивали, но не нашли, о чем было нами объявлено сельскому старосте Герасимову (ныне умерший) и он с собранными людьми разыскивали внучку мою, но нигде не нашли, и тогда все решили, что ее увезли киргизы, которых в нашем селении тогда было много, у внучки моей были волосы на голове темно-русые, а глаза и брови черные; на левой щеке ее был маленький шрам от обжога концом лучины, на правой стороне шеи был небольшой продолговатый шрам, образовавшийся от золотушного нарыва, и на правой холке был знак от обжога горячей водой из пельменей. Стоящую передо мною киргизку я уже видел и достоверно могу сказать, что она есть потерявшаяся дочь сына моего Анисия, потому что черты лица ее нисколько не изменились, и она имеет все те шрамы, которые были у нее в детстве». То же самое дословно показала и жена Василия Пестунова Анна Кондратьевна Пестунова 53 лет.

Из-за таких показаний казашка Киреевской волости Маржан Майкушева была заподозрена в похищении в свое время малолетней дочери Ивана Пестунова и усыновлении ее под именем Тайжан. На это подозрение особенно навело показание последней, что она не знает, как зовут ее мать. Поэтому следственное производство было препровождено в Кокбектинский Окружный Приказ для выяснения обстоятельств рождения и происхождения казашки Тайжан Дюсеневой. Приказ производства этого дела поручил следователю Г-ву и последний допросил мать Тайжан Маржан Майкушеву, которая показала: «имею дочь Тайжану, которая состоит женой киргиза Аизбая Дюсенева; родилась она, когда мне было 43 года; ныне она имеет 19 л. от роду; муж мой Бикмурзин умер на 66 году; что Тайжана действительно моя дочь, это могут подтвердить мои одноаульцы киргизы (... такие-то), которые хорошо знают это, так как в то время, когда Тайжана родилась, они кочевали со мной вместе; что Тайжана имеет в нескольких местах на теле знаки от золотухи и оспы; я и муж мой никогда не бывали за Иртышем; крестьянина Ивана Пестунова я не знаю». То же самое подтвердили представители Маржан.

После этого следственное производство было возвращено следователю для заключения и дальнейшего направления.

Между тем, муж Тайжан Аизбай Дюсенев был отдан на поруки казахам и отпущен на свободу. По возвращении в свою волость, он 18 августа того же года подал прошение в Кокбектинский Окружный Приказ о возвращении ему жены Тайжан, которую крестьянин села Белоусовского Иван Пестунов без всякого основания признал за свою родную дочь и водворил у себя. При этом представил удостоверение от старшин и биев в том, что Тайжан родилась в 1848 году от казаха Бекмурзы и жены его Маржан и что она в 1861 году была выдана замуж за Аизбая Дюсенева. В свою очередь, 5 сентября того же года Маржан Майкушева подала прошение военному генерал-губернатору Семипалатинской области. В этом прошении было изложено то, что жители Секисовского Пестуновы, во время нахождения Тайжан с мужем Аизбаем Дюсеневым на заработках в деревне Малая Убинке, без всякого основания признали родную ее дочь Тайжан за свою родную дочь, потерявшуюся в младенчестве. Кроме того, в прошении было сказано про двухнедельный арест ее с мужем и 25 рублей, взятых следователем от них в подарок. При этом к прошению был присовокуплен удостоверение от аульного султана в том, что от нее в 1848 году действительно родилась дочь Тайжан и что последняя есть родная ее дочь.

Ввиду таких обвинений, 11 октября бийскому земскому исправнику было предписано произвести следствие как в отношении ареста Тайжан Дюсеневой, так и по предмету, будто бы, взятых с последней следователем 25 рублей и окончить его, на основании 139 ст. т. XV уголовного закона, в месячный срок.

Вследствие этого бийский исправник 15 декабря того же года поменял следователя по этому делу и поручил вновь произвести формальное следствие, согласно начальственному предписанию.

В ходе исполнения предписания начальства новый следователь пересмотрел все следственное производство, обратив преимущественное внимание на содержание прошения Маржан Майкушевой на имя генерал-губернатора и ее показания при прежнем следствии. Кроме того, были перечитаны удостоверения казахских старшин и биев, что Тайжан действительно ее дочь. Затем при сельских властях и понятых, был произведен осмотр Тайжан, а потом она, как и Пестуновы, была передопрошена. При осмотре оказалось, что она имеет на теле явственные следы оспы, брови, глаза и волосы черные, как смола, тогда как Пестуновы были блондины со светлыми волосами и голубыми глазами. Кроме того, она имеет тип чисто азиатский казахского происхождения, не имевший ничего общего не только с типом Пестуновых, но и вообще русских. При передопросе Тайжан показала, что она не помнит, чтобы когда-либо была русской. Она говорила, что знает только, что всегда была казашкой, жила у отца и матери казахов и от них вышла замуж. Однако год, прожитый у русских, не прошел бесследно. По ее словам, теперь же, по истечении года в русской семье, она предпочла навсегда остаться жить у них и креститься, с тем лишь условием, чтобы ей было дозволено видеться с матерью Маржан, которую, как родную мать, ей жаль было оставить.

Так, со слов Тайжан, известно, что, прожив около года у Пестуновых, она так и не признала их за родных. Что же касается показаний крестьянских девиц, то они были поняты неверно, так как говорила она по-русски плохо и научилась говорить по-русски во время проживания с мужем в работниках около трех лет в одной русской семье. Когда же крестьянские дочери стали приставать к ней, не русская ли она, об этом услышал ее брат. Он позвал ее в юрту и научил говорить, что она русская и просить при этом хлеба, что она и сделала. К этому она добавила, что не изъявляет желания вернуться к мужу, а в случае, если ее не станут держать взявшие ее за дочь Иван и Авдотья Пестуновы, то она пойдет скитаться по деревням и непременно крестится, так как и теперь держит русскую веру. Пестуновы же показали, что, присмотревшись хорошо к Тайжан, они сомневаются, чтобы она была родная дочь их, но так как они привыкли к ней, то принимают ее за родную дочь и будут воспитывать и содержать наравне с прочими детьми.

В конце концов, 20 февраля 1869 года следственное дело было передано на рассмотрение Бийского Окружного Суда. Спустя два года, 21 января 1871 года, суд постановил сделать внушение Ивану Пестунову и его жене Авдотье за опрометчивое признание Тайжан за потерявшуюся у них в малолетстве дочь Анисию, что послужило поводом к производству дела и к напрасному привлечению к этому делу матери Тайжан Маржан Бекмурзиной по подозрению в похищении ей и мужем ее малолетней дочери Пестуновых Анисии. Внушения не избежала и сама Тайжан, которая вовлекла в обман Пестуновых неосторожным рассказом крестьянским девушкам Сергеевой, Кукушкиной, Кривых, Глушаковой и крестьянке Варваре Кривых о том, что она русская, зовут ее Анисия, а отца и мать звали Иваном и Авдотьей. Маржан Бекмурзина была оправдана производством следствия, доказавшим, что Тайжан действительно была ее родной дочерью.

Что касается судьбы самой Тайжан, то она решалась начальником Томской губернии. Начальник Томской губернии 22 мая 1871 года препроводил решение этого вопроса в распоряжение епархиального начальства. Томская духовная консистория, в свою очередь, постановила следующее:

1) киргизка Тайжана Дюсенева может быть просвещена св. крещением только в том случае, если войдет об этом с особым прошением к епархиальному преосвященному и дознано будет, что она искренне желает принять крещение;

2) предписать через благочинного местному священнику, чтобы он удостоверился, действительно ли искренно Тайжана желает принять св. крещение и в утвердительном смысле научить ее нужным молитвам и истинам православной веры и о последующем, с приложением прошения Дюсеневой, донести епархиальному преосвященному;

3) киргизка Тайжана, по принятии ей св. крещения, может быть возвращена мужу киргизу Аизбаю Дюсеневу только в том случае, если он, по силе 80 ст. Х т. I ч., изд., 1857 г., даст подписку в том, что имевших быть после сего детей будет крестить и воспитывать в православии и не будет делать своей жене ни поношений, ни укоризны;

4) просить г. Начальника губернии истребовать от него, Дюсенева, в подлежащем порядке сказанную подписку, с напоминанием ему, что, в случае неисполнения им данного обязательства, брак его должен быть расторгнут и с объявлением, что Тайжана ни за что не соглашается возвратиться к киргизам.

Конечным результатом всей этой истории стало то, что Тайжан, в конце концов, была крещена и осталась у Пестуновых в качестве приемной дочери.