кочующих на территории Томской и Тобольской губерний, проблему нехватки у внутренних казахов земель все же не решила [1,Л.Л.114-125].
Кочевые и полукочевые группы казахов продолжали кочевать в привычных для них землях Томской и Тобольской губерний, в первую очередь, на землях, принадлежащих Кабинету [1,Л.Л.114-130].А администрация Семипалатинской и Акмолинской областей особого рвения к возвращению подведомственных им казахов не показывала [2,Л.1]. Но кабинетные власти продолжали требовать высылки казахов с территории земель, подведомственных Алтайскому горному округу.
Постоянные жалобы местного крестьянского населения на «грабежи» и бесчинства "незаконно прикочевавших" казахов, побудили Кабинет в течение 50-80-х годов XIX века настаивать, как и раньше, на выселении всех казахов из пределов Алтайского горного округа, но не всегда удачно. К примеру, одно из массовых выселений казахов с кабинетных земель состоялось в 1852 году (1600 кибиток). Затем в 1854 году "высочайшим повелением" переход казахов на земли крестьянских земель был строжайше запрещен. А кочевание было разрешено, как и раньше, только на землях одного линейного казачьего войска [2,Л.1об.].
В условиях беспрерывного возвращения казахов в районы своих традиционных кочевий на земли Томской и Тобольской губерний, при неэффективной помощи со стороны областной и казачьей администрации Министр внутренних дел идет на беспрецедентный шаг: в августе 1866 года он признал необходимым разрешить Алтайскому Горному Правлению удалять казахов собственными силами, но горные власти это предложение не поддержали в виду нехватки чиновников [2,Л.1об.].
Бессилие задействованных различных ведомств по выселению казахов все же не помешало в январе 1867 года генерал-губернатору Западной Сибири известить Министра Императорского двора о том, что "выселение киргизов Семипалатинского округа с земель Алтайского горного ведомства осуществлено" [2,Л.1об.]. В виде исключения были оставлены только те казахи, которые с 1858 года находились в Кулундинской степи на условиях аренды с разрешения самого Алтайского Горного Правления, хотя и сюда стали прибывать крестьяне, некогда приписанные к заводскому ведомству [2,л.1об.]. Кстати, разрешение некоторым группам казахов кочевать на землях Горного ведомства свидетельствовало о непоследовательной политике кабинетных властей. Это обстоятельство стало, на наш взгляд, одной из причин неудачных массовых выселений казахов: та часть казахов, которая оказалась выселенной за пределы внутренних губерний видя, что кто-то из их соплеменников остается на горных землях, считала себя ущемленной по сравнению с их сородичами, которым "почему-то разрешено" оставаться на внутренней стороне.
Между оставленными казахами и крестьянами вновь образованных деревень началась целая череда распрей: каждая из сторон обвиняла своих соседей в незаконных действиях. В этих условиях в 1865 году Алтайская межевая экспедиция начала топографическую съемку местности и отвод земель исключительно для крестьян деревень Северной, Неводной, Николаевской и Ключевской [2,Л.2]. Этот случай еще раз подтверждает колониальную сущность кабинетных властей: они дали предпочтение все же крестьянскому населению, появившемуся в этих местах около 7 лет тому назад, тогда как казахское население прикочевало сюда в конце XVIII века с официального разрешения царизма и почему-то оказалось обделенным [3,с.1086].
И только по инициативе генерал-губернатора Западной Сибири, в адрес которого поступали от кулундинских казахов многочисленные петиции, была поднята проблема необходимости учета интересов казахов-скотоводов данного региона, которая "не нарушала бы интерес Кабинета его Величества" [2,Л.2]. При этом генерал-губернатор предложил выгодный для Кабинета компромиссный вариант выхода из создавшейся ситуации: по его мнению казахов можно обязать платить за право пользования заводскими землями ежегодно в доход Кабинета в виде оброка по 3 рубля с кибитки и, кроме этого, еще и 1,5 рубля, если трехрублевый оброк будет недостаточен [2,Л.2].
фото: mix.tn.kz
В 1870 году только 779 казахских хозяйств изъявили согласие платить в пользу заводов трехрублевый оброк, который должен был составить 2337 рублей. Последовавшая за этим длительная переписка привела к тому, что Министерство Финансов уступил Кабинету еще и половину кибиточного сбора, установленного 21 октября 1868 года известным "Положением об управлении степными областями" [2,Л.2].
Как видим, эти и другие действия кабинетных властей показывают, насколько казахи были неравны в правах и привилегиях с обычным крестьянским населением.
В этом плане мы всецело согласны с мнением известного казахстанского исследователя Алексеенко Н.В., утверждавшего, что " полутора столетняя история Алтайского горного округа с особой убедительностью раскрывает великодержавную политику царизма в отношении нерусских народов. Это не самодурство отдельных вельмож или чиновников, а укоренившаяся система. И ее инициатором и вдохновителем был самый крупный российский помещик - царь" [4, с.20].
В начале 70-х годов XIX века в Алтайское Горное Правление снова начинают поступать жалобы крестьянского населения на казахов Кулундинской степи. Это обстоятельство заставило горные власти начать топографическую съемку свободной от крестьян Кулундинской, Карасукской, Узской и Соляной степей, общая площадь которых составила 1 530 947 десятин земли, где и предполагалось разместить казахов " до времени окончательного разрешения этого вопроса" [2,Л.2об.]. В это же время было принято решение этот участок не сдавать арендаторам. Видимо горные власти не стали усугублять и до того обострившуюся земельную проблему в регионе.
Но здесь уместно будет напомнить одну деталь: в то время, когда генерал-губернатор Западной Сибири предполагал, что быт этих казахов будет наконец-то налажен, горнозаводское начальство, да и сам кабинет продолжали в то же время, как и раньше, считать пребывание казахов «вредным» для заводов. В частности, в июле 1873 года Кабинет пришел к двум следующим заключениям, которые имели для казахов позднее негативные последствия: во-первых, кочующих казахов можно оставить в такой местности Алтайского горного округа, где они не могли бы вредить не только оседлому крестьянскому населению, но и всему заводскому хозяйству. А такой местностью была одна обширная Кулундинская степь, неблагоприятная для занятия хлебопашеством. К тому же эта степь была относительно удалена как от крестьянского населения, так и заводского хозяйства, за исключением 107 ревизских душ 4 вышеуказанных крестьянских деревень. Во-вторых, Кабинет сделал расчет, что если доход с одного хозяйства будет 4,5 рублей, то с 2680 юрт можно будет собрать 12 064 рубля дохода в год [3,Л.3об.]. Как видим, царизм, хотел решить почти две взаимоисключающие задачи: с одной стороны необходимо было не допустить казахов в районы проживания крестьян, с другой же - за счет этих же казахов получить дополнительную прибыль, значительно ухудшив материальное положение последних, что не могло впоследствии привести к некоторому оттоку казахов из пределов Кулундинской степи.
Наконец, после долгих бюрократических переговоров различных ведомств, 22 октября 1880 года последовало "высочайше утвержденные правила о дозволении киргизам кочевок на землях Алтайского Горного округа" [5,с.653], согласно которому казахам разрешалось кочевать на землях только одной Кулундинской степи.
Пребывание казахов на этой территории было жестко регламентировано. И ввиду специфичности и важности обставленных правил, мы решили остановиться на наиболее важных и существенных моментах этого документа. Иначе трудно будет понять колониальную сущность царизма не только на землях Алтайского горного округа, но и на остальной территории Томской, а также сопредельной с ней Тобольской губернии.
Итак, суть Правил кочевания казахов на территории Кулундинской степи были сведены в следующие основные пункты:
1) Киргизам, кочующим в пределах Алтая, в местностях, прилегающих к заводам около заводских боров и селений, дозволяется пребывание на одной Кулундинской степи..." На внутреннюю сторону в виде исключения были допущены только небольшая часть казахов косайдар-кипчакской волости, кочующих около озера Топольного по правую сторону речки Бурлы, и казахи аульного старшины Безпакова с его аулом в числе 270 душ, кочевавших по Бийской линии, которых вследствие обнаруженной ими наклонности к оседлой жизни, Кабинет признал возможным оставить их на занимаемых ими местах за особую плату (по 40 копеек за десятину в год). Но "если к таковому оставлению не будет законных препятствий со стороны крестьян" [5, с.653].
Как видим, царизм попытался согнать всех казахов, кочующих на обширной территории Алтайского Горного Округа в специально отмежеванный для них район, несколько напоминающий индейские резервации в США, расположенных, как правило, в малоплодородных районах страны [6, с.20]. Кстати, и территория Кулундинской степи также по большему счету была не приспособлена для занятия земледельческим трудом [7,Л.15]. Но, забегая немного вперед, хотелось бы отметить, что задачу "собирания" всех казахов региона в одну Кулундинскую степь царизму выполнить не удалось [8,Л.Л.156 об.-157]. Во-вторых, судьба двух групп казахов, которым было разрешено проживать вне Кулундинской степи, все же была в руках крестьян-переселенцев из европейской части России, и эти казахи были своего рода заложниками крестьян: кто мог дать гарантию, что крестьяне не откажутся от пребывания своих соседей. Ведь не секрет, что к концу XIX века, когда усилился поток прибывающих крестьян-переселенцев, наметилась тенденция насильственного вытеснения казахов под любыми предлогами из районов крестьянского переселения [9,Л.4].
Далее:"2) Оставление киргизов на Кулундинской степи имеет временный характер, если дальнейшее оставление там киргизов Кабинет его Величества признает неудобным, то он сообщает генерал губернатору Западной Сибири о принятии соответствующих мер к постепенному и спокойному переведению кочевников в степную область. Срок для этого передвижения назначается по взаимному соглашению Кабинета с генерал- губернатором, смотря по числу предстоящих к выселению кибиток и по удобствам размещения их в ближайших степях" [5,с. 654-655].Из данного пункта правил нетрудно усмотреть серьезную угрозу, которая нависла над казахскими хозяйствами: ввиду возможности в любое время быть выселенными, трудно было устраивать прочные дома, заниматься земледелием, строить мельницы, мечети... Кроме того, здесь усматривается и солидарность горных властей и генерал-губернатора Западной Сибири. Поэтому, наверно, уместно привести слова упомянутого уже нами Алексеенко Н.В.:"... из многочисленного фактического материала видно, что, несмотря на различные оттенки в политике разных ведомств – Сибирского казачьего войска, Алтайского Горного округа, Западносибирского генерал-губернаторства – общее ее направление... было одинаково реакционным, эксплуататорским, национально-угнетательным" [4,с.20]. С чем трудно не согласиться.
4).За право пользования Кулундинской степью киргизы облагаются в пользу заводов трехрублевым сбором с кибитки, независимо от такого сбора в пользу государственного казначейства. Из общей суммы сего сбора (6 рублей) 4 рубля 50 копеек поступают в пользу Кабинета, а остальные 1 рублей 50 копеек – в пользу казначейства" [5,с.654].
Отсюда нетрудно заметить, что по сравнению со степными казахами, кулундинских были вынуждены платить намного больше государственных податей, что не могло не усугубить и до того тяжелое материальное положение последних.
5) На отведенном участке предоставляются киргизам заниматься скотоводством, хлебопашеством и другими отраслями сельской промышленности, без права передавать поземельные угодья в аренду лицам, не принадлежащим их обществу" [5,с.654]. Из данного положения можно усмотреть две важные цели, которую преследовал царизм: во-первых, ограничить доступ на эту территорию, как казахское степное население, так и крестьянское. Во-вторых, исключить возможность субаренды со стороны богатых скотовладельцев, которые могли от имени своих обществ сдавать отдельные участки другим арендаторам, получая за это доход.
Кроме того, " те из киргизов, которые обратятся в земледельцев и образуют из себя оседлые общества, облагаются оброком, наравне с бывшими приписными крестьянами, по 6 рублей с души" [5,с.654]. Здесь уместно будет заметить, что казахи не хотели перехода в оседлое состояние: во-первых, они противились рекрутству; во-вторых, христианизации. К тому же со стороны богатых скотовладельцев была сильная агитация к непереходу в оседлое состояние, зачастую сопровождавшееся запугиванием, шантажом. Поэтому вряд ли в ближайшее время казахи могли образовать оседло-земледельческие общества, к тому же будучи неуверенными в том, что их могут оставить здесь на постоянной основе. Для этого перехода необходимы были другие условия и обстоятельства, которые должны были побудить их вынужденно выбирать новый образ жизни. Но все же здесь намного раньше, чем в степных казахских волостях, создавались условия для последующего перевода казахов в сословие государственных крестьян.
6) Киргизы могут пользоваться горнозаводским лесом, но не иначе, как по указам и под надзором местного начальства, в количестве, необходимом в их быту и с платою за строевой и свежерастущий дровяной лес попенных и посаженых денег, а за валежник и прочее - четвертой части установленной платы. Кочевка в лесах запрещается" [5,с.654]. Лес мог служить и служил кочевникам идеальным местом укрытия от пурги и буранов [10,с.15].Поэтому игнорирование царизмом особенностей скотоводческого хозяйства, когда лес был одним из неотъемлемых атрибутов скотоводческой культуры, конечно, только усугублял и без того шаткое положение казахов в Кулундинской степи и подрывал основы скотоводческого хозяйства.
Кстати, непринятие этих правил, могло повлечь за собой немедленное выселение казахов [5,с.]. То есть за казахами не оставляли никакого выбора. В то же время они могли подвергнуться высылке как за нарушение установленных правил, так и в случае одностороннего решения горного правления о выселении казахов ввиду признания "невозможным дальнейшего оставления таких кочевников на занимаемом ими участке".
Что касается существующего внутреннего порядка управления кулундинских казахов и их административного и судебного подчинения, то они регламентировались Положением об управлении степными областями [5,с.654]
В виду сложившихся специфических временно-обязательных отношений в не менее специфичном районе, каковым являлись кабинетные земли, решение могущих возникнуть определенных проблем возлагалось на генерал-губернатора Западной Сибири, а "окончательное же разрешение сих дел в тех случаях, когда они не подходят под установленные правила, должно последовать по предварительному соглашению с Кабинетом его Величества" [5,с.654].
Таким образом, политика постоянных выселений казахов на протяжении 50-70-х годов XIX века с земель Горного Правления сменилась в 1880 году политикой временного разрешения казахам пребывать только на одной малоплодородной Кулундинской степи за шестирублевую плату в пользу Кабинета и государственного казначейства. Согласно порядку пребывания казахов на этой территории, степняки были обложены целым рядом бюрократических предписаний, за непринятие, нарушение которых они могли быть подвергнуты немедленной высылке. Правовая незащищенность казахов на этой территории была выражена и в том, что их можно было выселить и в случае принятия горным правлением и одностороннего решения, продиктованного ведомственными и государственными интересами. Кулундинские казахи в 1880 году, также как и верноподданные или станичные казахи в конце XVIII-первой половине XIX века, снова остались без своего Управления, которое могло бы выразить и защищать их интересы от посягательств, как крестьян, так и горных властей в период массового переселения первых на территорию кабинетных земель. В этом, наверно, проявилась колониальная сущность различных ведомств царизма.
В настоящее время значительная часть кулундинских казахов проживают на территории преимущественно Новосибирской области и частично Алтайского края.
Список использованной литературы:
1. ГАОО (Государственный архив Омской области),ф.3, оп.3, д.3710.
2. РГИА (Российский государственный исторический архив, Санкт-Петербург),ф.468,оп.23,д.2778.
3. ПСЗ-2 (Полное собрание законов Российской империи, издание 2-ое) СПб., 1830.- Т.22.- 1168 с.
4. Алексеенко Н.В. Русские и казахи Верхнего Прииртышья в 18- начале 20 вв. Автореф.докт.истор.наук.- Москва, 1967.- 49 с.
5. ПСЗ-2.- СПб.,1884.- Т.55.- 966с.
6. Всемирная история. Национально-освободительные войны 19 века.- Минск-Москва: Харвест-Аст, 2000.-560 с.
7. ГААК (Государственный архив Алтайского края) РФ, ф.4,оп.1, д.3330.
8. ГААК РФ, ф.4.Оп.1.Д.12.
9. РГИА, ф.468,оп.23,д. 2778.
10.Герн В.К. Характер и нравы казахов (переиздание).- Караганда,1995.- 38 с.
З.Е. КАБУЛЬДИНОВ,
Директор Института истории и этнологии им.Ч.Ч. Валиханова
