Портал Qazaqstan Tarihy, опираясь на исследования искусствоведа Ерлана Толеутая, попытается восполнить эти пробелы
Репрессии 1937 года выкосили большую часть не только интеллектуальной элиты казахского общества, но и нанесли беспощадный и жестокий удар по казахскому национальному искусству. Еще вчера собиравшиеся под шаныраком дома Сакена Сейфуллина видные представители художественной жизни Казахстана Ахмет Байтурсынов, Беймбет Майлин, Темирбек Жургенов, Орынбек Беков и другие в годы сталинского террора были арестованы и расстреляны.
Незадолго до кровавых событий 1937-1938 годов эти люди часто собирались в доме Сакена. Там они обсуждали прошлое народа, восхищались его будущим, много говорили о культурном наследии страны, о будущем национального искусства, поднимали проблемы народа и делились их решениями. Иногда, в перерывах между беседами, они слушали песни и кюи в исполнении Жусупбека Елебекова и Абикена Хасенова, которые также были завсегдатаями этих собраний.
Всего этого не стало очень быстро. Следователи НКВД по-одному забирали лучшие умы страны и отвозили в свои застенки, откуда никто из них так и не вернулся. Ушедших и по сей день считают настоящими героями. Они были преисполнены благородства и чуткости к простым людям, которые искренне видели в них опору и помощь. Но власть, воздвигнутая в том числе и их руками, поглотила их самих. Страна в одночасье лишилась своих лучших сыновей. В один из таких мрачных для нее дней Жусипбек Елебеков отправился в Павлодар.
Это событие произошло в 1939 году. Группа Ж. Елебекова проводила гастроли по Бескарагайскому району, ставила концерты в аулах и в один из дней встретилась с местным певцом по имени Токбай. Токбай продемонстрировал свои умения перед молодыми коллегами. Жусипбек, которого поразило мастерство Токбая, предложил ему перебраться в Алма-Ату. Токбай долго не соглашался, но в конце концов отступил перед уговорами Ж. Елебекова. Много лет спустя сам Жусипбек объяснил свой поступок желанием оказать уважение пожилому акыну, чтобы его по достоинству оценила внимательная столичная публика.
Рассказывая о биографии Токбая Жумагулова, исследователь Ерлан Толеутай указывает на труды профессора Есета Смайылова. Если верить работам Е. Смайылова, то Токбай принадлежал к роду уак. Он родился в 1882 году в ауле Борлы Сейтенской волости Керекуйского уезда. При рождении ему дали имя Жусип. Есет Смайылов рассказывал, что к песенному искусству Токбая приучил его отец. Он с раннего детства колесил с ним по Бескарагайскому региону, выступал в аулах Сейтен, Борлы, Малыбай и Есилбай. Непосредственным учителем Токбая был певец Кайдар, однако до наших дней его труды не сохранились.
Исследователи говорят, что пик славы Токбая Жумагулова пришелся на 1924-1925 годы. В этот период слава о маститом певце из Бескарагайских степей достигла Новосибирска, Щеглова (ныне - Кемерово) и Алтая.
Позже, в 1931-1932 годах, голод унес жизни шестерых его детей и супруги. Сам он был выслан и с большим трудом добрался до Барнаула. Там он сумел получить должность охранника в одном из магазинов, а на первую зарплату прикупил себе балалайку.
На этой балалайке Т. Жумагулов пел жоктау, оплакивал погибших голодной смертью шестерых своих детей и супругу, проклинал несчастья, упавшие на головы простых казахов. Его знаменитое произведение «Екі жирені», о котором высоко отзывался казахский актер Шакен Айманов, появилась именно в этот период.
Из Барнаула Токбай Жумагулов отправился в Бурятию. В работах вышеуказанных исследователей сказано, что с 1935 года он трудился артистом филармонии в Улан-Удэ. В 1937-1938 годах Т. Жумагулов параллельно совмещал работу в филармонии с работой на местном радио. После Улан-Удэ акын отправился в Монголию, откуда вернулся в Казахстан лишь в 1939 году.
После встречи с Жусипбеком Елебековым он отправился с ним в Алма-Ату. Первое время Токбай жил в доме Ж. Елебекова, он же устроил его на работу в филармонию. Однако руководство филармонии не сумело предоставить ему необходимые для труда условия, что вынудило акына вернуться обратно в Бескарагайский район.
По этому поводу в своей книге «Ән - аманат» супруга Ж. Елебекова Хабиба рассказывала:
- Увы, Токбай! Если бы он вовремя получил образование, приложил усилия для развития казахского искусства, у него уже была бы своя песенная школа. Слепые души некоторых руководителей [филармонии] не оценили его умений, не создали ему условия, а Токбай уехал, – досадовал Жусипбек.
- Я плохо знаком с ним, - отвечал Шакен [Айманов], переводя разговор на тему Токбая. Когда Жусипбек и Шакен устают от песен, то сами того не подозревая, переходят к разговорам.
- Безоблачной жизни ни у кого не было ведь! Тяжелые времена прошли, потух огонь в глазах многих людей, чьи жизни прошли в горе и страдании, - так начинал Жусипбек разговоры о днях минувших. – С Токбаем я встретился в 1939 году, когда давал концерты в Бескарагайском районе. Такие люди везде нужны, а потому я взял его с собой в Алма-Ату, устроил его певцом в филармонию. Но из-за отсутствия условий он был вынужден покинуть и филармонию, и город. С тех пор я потерял его из виду. Я не видел его много лет и сильно жалел, что хотя бы песен его не записал.
Продолжая разговор о Токбае Жумагулове, Жусипбек Елебеков вспоминал, как увидел его во второй раз:
«Я давал концерты в аулах в 1960 году. Мы ехали в машине и из окна автомобиля я увидел всадника на лошади. Я не успел хорошенько его разглядеть, да и машина проехала слишком быстро. Однако этого хватило, чтобы в сознании промелькнуло давно забытое, но очень дорогое мне лицо. Я быстро остановил машину:
- Этот человек должно быть Токбай. Лицо слишком уж похожее, - с этими словами я попросил водителя развернуться.
- Перестаньте Жусеке. Вы приняли бесцельно бродившего, почти согнувшегося старика за Токбая? Скажете тоже! – рассмеялись спутники.
- Я думаю, что это сам Токбай. Мои глаза меня никогда не обманывали. Я сердцем чувствую, что это он. Пойдемте, разверните машину! Даже если это не он, не снимет же этот человек с нам нашу одежду. Пойдемте, посмотрим.
Мы развернули машину. Вдали виднелся его силуэт, но мои глаза его не узнали. Я махал руками и кричал чтобы этот человек шел в нашу сторону. Когда он приблизился я убедился, что это Токбай.
- Токбай! – я выскочил из машины и побежал к нему. Одним движением рук я поднял старца с седла и опустил на землю. Мы обнялись, чему он был несказанно рад.
- Ты узнал своего дядьку? Не забыл, шырагым. Спасибо! – так и расплакался. Мы оставили его лошадь одному из наших спутников и посадили его в машину.
В разговор вступила Хабиба Елебекова:
- Прошел двадцать один год. Как ты его узнал так быстро?
- Разве можно забыть такого человека как Токбай? Я думал о нем постоянно. На концертах в аулах я часто спрашивал где он, как он поживает, но его никто не знал. Однажды я даже поехал в его родной аул, но вернулся ни с чем. Позже, я начал думать, что он скончался. И вправду: кому нужен был маленький старик, у которого нет близких родственников.
Пока Шакен находился в безмолвных думах Жусипбек продолжал:
«В тот год я позвал Токбая в гости. Мы только переехали в этот дом. С приходом зимы приехал и сам Токбай. Он держал в руках балалайку. Мы выделили ему отдельную комнату. Каждое утро, после завтрака, я садился рядом с ним и просил его петь, приговаривая: «Готовься, скоро мы запишем все твои песни».
Токбая сопротивлялся:
- Нет, Жусипбек, не беспокой меня. Думаешь, что у восьмидесятилетнего старика остались силы что-то петь? Я взял с собой эту балалайку только лишь для того, чтобы своим слабеньким голосом петь тебе те песни, которые ты захочешь услышать.
Рассказывая о своей балалайке, Токбай говорил:
«Я не смог отречься от нее. Она долгое время была моей жизненной спутницей. В тяжелые дни только ей я доверял быть свидетельницей всех моих горестей и радостей, только она была той, с кем я делился тайнами. Позже у меня были возможности вернуться к игре на домбре, но я не посмел этого сделать, не решился. Я не сумел бросить ту, с кем делился тайнами. Я знал, что некоторые мои песни не звучат на балалайке, но что поделать? Не смог бросить. Я не хотел выглядеть тем человеком, который бросит своего друга ради выгоды. Пока не умру не брошу»
По данным Е. Смайылова, в 1961 году Жусипбек Елебеков записал порядка 26 песен Токбая на пленку. К сожалению, спустя несколько лет, то ли халатность работников музыкальной редакции, то ли намеренное вредительство стали причиной уничтожения всех записей Токбая Жумагулова.
Так канул в Лету голос певца Токбая, чей талант высоко ценил и бесконечно уважал Жусупбек. Акын скончался в возрасте 82 лет в 1964 году.
