Портал Qazaqstan Tarihy продолжает повествование о том, как Указ его императорского величества самодержца всероссийского «О вымене у киргиз-кайсаков разного звания людьми калмыков и других азиатцев» рассмотрел сложные вопросы освобождения невольников и прекратил рабовладельческие устремления в Сибири и Казахской степи.
Читайте также: Как продавали в разбое похищенных. Часть 1
В записи «Хронологии истории Сибири» от 30 мая 1823 года указано, что владельцам вымененных у киргизов, калмыков и других азиатцев детей, при отпуске их на свободу по достижении ими узаконенного 25-летнего возраста, выдавать из казны денежное вознаграждение в размере 150 рублей.
Также в 1823 году были изданы узаконения и распоряжения, в том числе «о положении калмыков и других азиатцев в подушный оклад по получении ими свободы от прежних их владельцев» (№29, 560).
Государственный Совет, рассмотрев все положения, решил, что для приведения дела в ясность, надо разделить его на два вопроса:
1. как поступать с киргизами и калмыками, приобретенными до этого куплей?
2. Надлежит ли род сего приобретения продолжать на будущее время?
Рассматривая первый вопрос, Государственный Совет посчитал, что киргизы и калмыки, купленные ранее, состоят в двух разных правовых положениях, одни, купленные до указа 1808 года, принадлежат приобретателям по жизнь (указ 13 февраля 1819 года), другие – до 25-летнего возраста (указ 1808 года).
По этому двойственному положению вопросы, возникшие в Тобольской Гражданской Палате, должны быть разрешены двояким образом.
Первое решение касалось людей, приобретенных до 1808 года. Киргизы и калмыки, приобретенные до 1808 года и от первых хозяев никому не проданные, должны принадлежать всю жизнь первым хозяевам, но никому не могут быть проданы. Государственный Совет рассуждал, что лицу, состоящему в другом владении, невозможно знать о смерти первого приобретателя, тем более, что их покупают в детском возрасте, следовательно, ни об имени, ни о пребывании первого их приобретателя не могут иметь никакого понятия. Киргизы и калмыки, проданные другим владельцам, имеющим помещичье право, и по ревизии за ними или в собственном их лице, или в лице их детей положенные, должны навсегда оставаться им и их потомству. Государственный Совет рассуждал, что указ 1757 года, на основании которого совершались приобретения до 1808 года, давал помещикам право приобретать людей вечно и записывать детей их в ревизию; хотя же указом 1819 года слово истолковано пожизненным владением, но в том же самом указе истолкование сие отнесено к купцам и разночинцам, а не к помещикам. К сему присоединяется и то уважение, которое выше уже замечено было, и именно трудность и почти невозможность отыскать лицу, в крепостном владении состоящему, первого его приобретателя, и знать с достоверностью о времени его смерти. Свободными должны быть признаны киргизы и калмыки, проданные первыми их приобретателями другим, не имеющим помещичьего права. Государственный Совет объяснял это тем, что в указе 1757 года, разрешение перепродажи людей от их первых приобретателей было ограничено именно тем условием, когда новые покупатели имеют помещичье право. Следовательно, их продажа купцам и разночинцам была противозаконна. Киргизы и калмыки, на которых в течении трех лет, считая от первого их приобретения, не было совершено выписей, по указу 1757 года должны быть признаны свободными.
Второе – о людях, приобретенных после 1808 года. Указ 1808 года, установивший срок владения 25-летний возраст киргиза, достаточно разрешает все подробности сего владения; нужно только определить следующие случаи:
Во-первых, как в указе 1809 года не упоминается о калмыках, то при возникшем сомнении, к калмыкам или к киргизам должно относить лицо, отыскивающее свободы, считать право тех и других одинаковым и срок владения, как для киргизских, так и для калмыцких детей, считать именно 25 лет.
Во-вторых, когда возникнет сомнение о самом возрасте, и когда в видах, выдаваемых пограничными комиссиями, возраст малолетнего не обозначен, тогда считать срок их владения со времени выдачи самих видов, полагая оный не более 20 лет, ибо маловероятно, что на меновый двор могли привезти и продать на границе дитя менее пяти лет.
В-третьих, если приобретатель умрет прежде совершение калмыку или киргизу положенного на службу срока; тогда право обладания им переходит к его наследникам, но не более как на остальное время срока, по истечении которого он признается свободным.
В-четвертых, право вымена и покупки киргизов и калмык не распространяется на крестьян.
Определив положение приобретенных киргиз и калмык данными правилами, и тем самым разрешив вопрос, Государственный Совет приступил к рассмотрению второго вопроса, о праве приобретений на будущее время. Член Государственного Совета, бывший Сибирский Генерал-Губернатор, Тайный Советник Сперанский, по собранным на месте сведениям представил следующие изъяснения:
На Сибирскую и Оренбургскую линию киргизы привозили для продажи киргизских и калмыцких детей, похищенных большею частью во время барымты, т.е. с угоном скота; удобство их продажи поощряет и усиливает данное хищение.
Детей обыкновенно привозят на меновные дворы и там мещане оптом скупают или выменивают на товар. Цена их обычно на месте от 10 до 25 рублей, редко бывает выше. Промышленники содержат их в неволе и изнурении от летних месяцев, когда обыкновенно производится вымен до зимы. В декабре и январе их, нагрузив в фуры, отвозят обыкновенно на Ирбитскую ярмарку, проходящую в феврале месяце, и там продают или променивают в розницу купцам и мещанам, кои потом распродают их, или обращают в подарок. Излишне было бы описывать все жестокости и страдания, сопряженные с этим торгом. По уважению оных в Сибирском учреждении постановлено уже общим правилом, торг сей на Сибирской линии в округах, образованных по новому положению, прекратить. Государственный Совет положил: меру, принятую уже на Сибирской линии, распространить и на Оренбургскую линию, запретив торг повсеместно со следующими ограничениями. Как из объяснений бывшего Сибирского Генерал - Губернатора видно, что иногда, хотя весьма редко, киргизы в голодные годы, томимые нуждою пропитания, привозят на меновные дворы собственных детей и там бросают, так сказать, даром; чтобы в таких случаях не оставить этих детей совершенно без присмотра, предписать Сибирскому и Оренбургскому главному Правлению, с учетом местных обстоятельств, изыскать по мере возможности способы к присмотру; назначить для этого потребную сумму, которая, по редкости таких случаев и по дешевизне самых приобретений, не может быть значительною; размещать детей по селениям к добрым и зажиточным хозяевам , определив за воспитание заработные годы, по истечении коих они должны быть свободными; и на сих главных началах составив подробное положение, представить по порядку на утверждение.
На подлинном собственною ЕГО ИМПЕРАТОРСКАГО ВЕЛИЧЕСТВА рукою написано: «Быть по сему», Таганрог. 8 октября 1825 года,
Приказали:
о должном по означенному Высочайше конфирмованному мнению Государственного Совета исполнении, с прописанием оного, послать Тобольскому Губернскому Суду, Оренбургскому Военному Губернатору, Тобольскому и Томскому, Иркутскому и Енисейскому Генерал-Губернаторам указы, каковыми, для сведения и в чем касаться будет исполнения, дать знать всем Присутственным местам и лицам, а в Святейший Правительствующий Синод, в С. Петербургские и Московские Правительствующего Сената Департаменты и Общее Собрание Московских Департаментов сообщить ведениями. 30 января 1826 года. (По Общему Собранию С-Петербургских Департаментов).
Копия Указа его императорского величества самодержца всероссийского «О вымене у киргиз-кайсаков разного звания людьми калмыков и других азиатцев» от 8 октября 1825 года хранится в Государственном архиве Томской области (Ф. 22. Оп. 1. Д. 3. Л. 322–323 (об.).
После выхода указа, часть российских чиновников выразило свое недовольство принятым решением. Российский историк, географ Иван Васильевич Щеглов в известном труде «Хронологический перечень важнейших данных из истории Сибири. 1032-1832 гг.», опубликованном в г. Иркутск в 1883 году, отметил, что некоторые чиновники Омска подняли протест и подали прошение, в котором указывали, что «при новом порядке им уже невыгодно покупать киргизских детей и делать затраты на их содержание». Служащие ходатайствовали об оставлении у них невольников и после достижения ими 25-летнего возраста».
Сведения о вымененных казах сохранялись в документах и в позднее время. Так, например, в метрических книгах г. Верхнеуральска упоминаются казахи вымененные в разное время. Так, за 11 июля 1829 года упоминается девушка Анна, которая была выменена из Киргиз-Кайсаков Александрова отделения ребенком в возрасте 6 лет отставным унтер-офицером Егором Ивановым-Елизуновым, которая по приключившейся тяжкой болезни была крещена по собственному ее желанию, и при крещении была наречена Анной. Молитвовал, имя нарек и крещение совершил Протоиерей Иоанн. Также у проживавшей в г. Верхнеуральске урожденной из киргиз-кайсаков Евгении Павловой родился незаконно сын Еремия. Молитвовал, имя нарек и крещение совершил той же церкви священник Симеон Петров-Смирнов. При крещении был той же Церкви диакон Алексий Григориев-Кременский.
