КАЗАХИ И ПЕРВАЯ МИРОВАЯ ВОЙНА ИЛИ ЧТО СКРЫВАЛОСЬ В АРХИВАХ БЕЛАРУСИ? Часть III

химической атакой немецкой армии, да еще страдая от неведомых для казахов болезней и... недоедания. Вместе с ними все эти тяготы и лишения несли на себе и деятели «Алаш», последовав за ними на Западный фронт.

На фронте Казахи больше погибали от болезней, недостатка лекарств и недоедания...

Часть III

А.Н. Букейхан предвидел, когда в своих лекциях перед сородичами-рабочими в дружинах предупреждал, что «пора научиться есть варёную или солёную рыбу и сушёное мясо, черный хлеб, кашу из гречки и проса, а также капусту, которая спасёт вас от цинги, что запас конины, привезенный с собой, скоро закончится» [13]. Действительно, в первые месяцы в тылу І мировой войны, с конца октября до середины декабря 1916 года, казахи питались исключительно бараниной и, конечно же, кониной, постепенно забивая лошадей, прибывших вместе с ними в эшелонах. «Казахи совершенно не привычны к черному, ржаному хлебу, - отмечал тот же И. Попов в своем материале «Инородцы на фронте. Казахи», - Дома едятъ белый. Здесь его не достать. А от черного у них желудочные боли. Земгор выпекает для них примерно по фунту белаго хлеба, а остальное количество хлеба выдается черным. При опросе установлено, что их потребность – 3 фунта белаго. Это количество можно уменьшить при соответственном увеличении порции «махана» (варёное мясо)». Далее автор, констатируя, что «на родине казахи потребляютъ много луку», рекомендует: «Следует давать его побольше и здесь во избежание цынготных заболеваний» [10, с. 3].

        Очевидно вскоре запас свежего мяса был исчерпан и, примерно со второй половины декабря, они стали попадать в больницу или госпиталь. Причиной тому был скудный и совершенно иной рацион питания российской армии, к которому казах привыкал с трудом. Казахи с легкими болезнями лечились в местных гражданских больницах. Тяжело больные эвакуировались в глубь империи, прежде всего в Москву. Смертельных случаев было неоправданно много. В этой связи А.Н. Букейхан в Москву откомандировал профессионального юриста Мусу Сейдалыулы (Сейдалина), подробную докладную записку которого опубликовал «Вестник КЗФ ВЗС» в материале «К положению инородцев в лечебных заведениях» (фото № 6):

        «Представителем инородческого отдела К.З.Ф. В.З.С. М. Сейдалиным, командированным в Москву для выяснения количества инородцев, находящихся там в различных лечебных заведениях, представлена в управу докладная записка, в которой указывается, что Москва была наводнена больными инородцами: Александровская, Басманная больницы, больницы при Николаевском и Брянском вокзалах и многие военные госпитали, эвакуационные пункты были загружены больными рабочими; перегруженные лечебные заведения были не в силах вести правильное радикальное лечение [24, с. 2].

        Судя по архивным материалам, в тылу І-й мировой войны среди казахских рабочих наблюдалось массовое заражение такими инфекционными болезнями, как «заушница», «возвратный тиф», «цынга»  и т.д. Например, по докладу начальника Витебского горнизона полковника Шемякина от 04.0.2.1917 года № 2130, с 01.01 по 04.02.1917 года в 47-й инородческой партии «заболело заушницей 73 человека, выздоровело 40 чел., и возвратным тифом заболело 3 человека» [25, л. 68]. В докладе начальника 46 инородческой партии от 11.02.1917 года № 349 говорится, что с 4 по 11 февраля 1917 года «заразились заушницей 18 человек, возвратным тифом – 3 человека, из них от возвратного тифа умерло – 1 человек» [25, л. 104] (фото № 7-7а).

        Чаще всего казахи умирали от недодания, от недостатка лекарств, почти все были цынготные, которые требуют усиленного питания и чистого воздуха. Умерло их, по словам очевидцев, слишком много. Доктора, фельдшеры и сестры милосердия, с которыми приходилось беседовать докладчику (М. Сейдалыулы) во время розысков больных, с ужасом вспоминают кошмарные дни пребывания инородцев в больницах.

        Странно, - разсказывает один врач, - заболеет русский цынгой, лечишь его – поправляется; заболеет инородец – ничем ему не поможешь... инородец сразу рухнет, организм его моментально разрушается» [24, с. 2.].

        Всё это врачи объясняли неприспособленностью организма казаха к климатическим условиям Европы. Кроме того иной пищевой режим для непривычного желудка и другие неблагоприятные условия лечения являлись основными причинами слишком большой смертности инородцев: «в одном бобруйском военном госпитале умерло с февраля (по август 1917 г. – С.А.) месяца 185 человек». Поэтому врачи единогласно признавали необходимость скорой эвакуации их на родину, где они несомненно имели надежду на выздоровление, «ибо цынготные казахи лечатся дома козьем молоком и здоровым питанием» [24, с. 2.].

        Увидев трагическое положение своих братьев в госпиталях, представитель Инородческого отдела М. Сейдалыулы потребовал эвакуации больных цынгой казахов на родину в санитарных вагонах по трём маршрутам: по сибирской, ташкентской и рязанско-уральской железным дорогам. Заведующий отделом эвакуации г. Москвы согласился с его доводами, но только одним санитарным поездом и при условии, если какое-либо лечебное заведение на месте примет их на свое попечение. Оставить больных на произвол судьбы будет преступлением, настаивал М. Сейдалыулы. В итоге решено было эвакуировать казахов ближе к Азии – в Оренбург - санитарным поездом с медицинским персоналом.

Фото № 6. № 383 фронтовой газеты «Вестник Комитета Западного фронта ВЗС» от 27.07.1917 г., в котором опубликован материал «Къ положенію инородцевъ въ лечебныхъ заведеніяхъ»

        По данным М. Сейдалулы, на момент его визита больных инородцев в бобруйском госпитале оставалось 133 человека, в том числе 125 «цынготных», из которых казахов было 58, бурят - 36, сартов - 32, калмыков - 9, татаров - 2 и 1 персиянин (таджик?). Основной поток больных прежде были сосредоточены в 12 малоприспособленных эвакуационных сводных госпиталях и Морозовском ночлежном доме, которых с 6 по 9 июля 1917 года перевели в бобруйский. Их перевозили на... грузовиках. Тяжелобольные, которые не могли перенести сильной тряски и грохота грузовиков, умирали в дороге: при разгрузке за один день было обнаружено 7 трупов «инородцев». По словам больных, отношение санитаров было недопустимое: при разгрузках с грузовиков больных на носилках бросали «какъ ящиковъ» [24, с. 2].

        Более того, больные жаловались, что их «морили голодом»: «ничего нельзя было достать хотя бы на свои средства – ни хлеба, ни молока, ни масла, и обед готовится на свином сале; мусульмане не едят – отказываются, их порцию съедали сами санитары». На это заявление М. Сейдалулы старший врач госпиталя ответил: «Я беспомощен, от меня ничего не зависит, всё зависит от господ поваров, что хотят они, то и делают» [24, с. 2.].

Фото № 7-7а

        К огромной радости джигитов из прифронтовой зоны и их родных, оставшихся в Великой казахской степи, Инородческому отделу с помощью КЗФ ВЗС удалось организовать бесперебойную доставку на фронт продуктов по почте и железной дороге, общим весом до 800-1000 пудов, вплоть до живого скота, а также одежды, писем и свежих номеров газеты «Қазақ». Для отправки в прифронтовую линию больших и тяжёлых грузов требовалось лишь предварительно оповестить главу Инородческого отдела телеграммой [26]. Руководство Инородческого отдела сперва зраучилось пониманием и поддержки всех новообразованных казахских областных комитетов, предварительно отправив телеграмму следующего содержания: «Необходимо прийти на помощь Временному правительству в продовольственном дѣле и принять меры к заготовлению копченой конины, сала [курдючного жира. – С.А.], пшена для наших рабочих на фронте» [27].

        Как элите «Алаш» удалось успешно организовать доставку из казахских степей на фронт продовольствия, свидетельствовал Тамимдар Сафиулы (Сафиев), служивший в 7-й дружине представителем КЗФ ВЗС, которую успели посетить А.Н. Букейхан во главе Инородческого отдела. «Народ не забыл своих джигитов, мобилизованных на фронт, - утверждал он в своих воспоминаниях, рукопись которых была обнаружена в 2015 году в Западно-Казахстанском областном историческом краеведческом музее, - Продовольствие, предназначенное для казахских джигитов 7-й дружины, прибывали вагон за вагоном. Копчёная конина – казы, карта, мешки со сливочным маслом и многое другое. Пару раз съездив в Минск, привёз продовольствие, прибывшее из степей. Джигиты разделили его между собой» [28].

        Помимо всего работа в тылу фронта І мировой войны было далёко не безопасно. В любой момент они могли стать жертвой химической атаки (фото №№ 8-10), авианалётов немецких боевых самолётов, артиллерийских обстрелов. Об одном эпизоде рассказал тот же Т. Сафиулы. «В самый разгар войны, - продолжил он в своих воспоминаниях, - немцы вплотную подошли к станции Молодёжной, откуда, затем, вынуждены были немного отступить. Доехав до этой станции, мы вышли на вокзале и обнаружили станцию разрушенной. В 7-8 километрах от станции Молодёжной рабочие 7-й дружины Земгора копали окопы. Оказалось, что в 7-й дружине служит тысяча казахских рабочих. Нашей конечной целью как раз и была 7-я дружина с казахами... Мы пошли пешком по густой лесной чаще. В пути над нами пролетели два немецких аэроплана, которые сбросили две бомбы. Неподалёку от нас взрывы бомб подняли огромные клубы дыма и груды глины. Меня охватил ужас, стало трясти. Мой спутник начал успокаивать меня, говоря: «Не бойся, у нас часто такое бывает». Так я, примерно в 15-х числах ноября 1916 года, добрался до рабочей партии казахов 7-й дружины» [28].  

        Ничуть не удивил тот факт, что среди награжденных Георгиевскими крестами 2, 3 и 4 степеней и Георгиевскими медалями 2, 3 и 4 степеней за рановременно оказанные боевые отличия, числились казахские джигиты. Так согласно приказу главнокомандующего армиями Западного фронта от 19.04.1917 года за № 1674, Георгиевскими крестами и Георгиевскими медалями награждены (дореволюционное правописание сохранено) рабочие 139 дружины Гарифолла Пайназаров, Сафа Исеркенов, Илья Бикулов, Новелла Байгильдин, Макдан Насыров и Махлисулла Имангулов [29, лл. 272, 278 об., 279].

      Наконец, грянула созревавшая с 1907 года революция – Февральская. Необходимо подчеркнуть тот очевидный факт: казахская национальная интеллигенция, элита «Алаш» во главе с Алиханом Букейханом, встретила революцию в тылу Первой мировой войны, куда в октябре 1916 года отправилась добровольно - по зову сердца, бескорыстно и самоотверженно исполняя свой сыновий долг перед отечеством и с целью заботы о своих молодых соотечественниках, мобилизованных на тыловую повинность. Она целиком и стойко разделяла со своими соотечествнниками все тяготы и лишения в тылу І-й мировой войны, рискуя здоровьем и жизнью под артиллерийскими обстрелами, авианалётами, химическими атаками германской армии, подвергаясь различным болезням, недугам, недоедая, порой и голодая.

Фото № 8-9. Момент химической атаки немецкой армии и их жертвы. НАКФФД (Минск)

Фото № 10. От химической атаки пострадали мирное население и рабочие-инородцы.

НАКФФД. (Минск)

        Находясь в прифронтовой зоне рядом со своими молодыми соотечественниками, элита «Алаш» пристально следила за развитием внутриполитической ситуации в России. Вышеупомянутый Т. Сафиулы, в своих воспоминаниях «1916 жыл оқиғасы» (букв. «События 1916 года». - С.А.), описывал один любопытный эпизод, очевидцем которого стал буквально в дни революции: «До 6 марта я был в Минске. Заглянул в Инородческий отдел, возглавляемый Алиханом Букейханом. Там увидел Алихана, Миржакыпа, Кенжина (Асфандияра), Есболулы (Мырзагазы) и других... Букейхан в руках держал газету «Русское слово». Прочитав её, он, улыбаясь и как бы в шутку, заметил: Милюков, Шингарёв, Родзянко – все они мои товарищи. Все стали министрами. Что же я делаю здесь?!» [28].

        Лидер «Алаш» А.Н. Букейхан буквально на следующий день получил от министра юстиции Временного правительства Александра Керенского телеграмму, в которой ему предлагали срочно прибыть в Петроград. По свидетельству Мустафы Шокая, Алихан Букейхан намеревался вернуться в родную степь до телеграммы Керенского. «Как раз в день отречения царя, - писал в своих воспоминаниях М. Шокай, - я получил телеграмму из Минска от Алихана Букейханова с требованием приехать туда. В телеграмме говорилось, что я избран организациями, ведавшими делами наших мобилизованных рабочих на фронте, быть их представителем во Всероссийском земском союзе на место Алихана, который по нашим делам должен был ехать в степь. Железнодорожное сообщение между Петербургом и фронтом было прекращено, и я не мог выехать никуда. Пришлось остаться в Петербурге» [30, с. 241-242].

        Февральская революция застала десятки тысяч мобилизованных в пути на фронт. Одним из свидетелей этой картины стал тот же М. Шокай, который в своих воспоминаниях написал следующее:

        «Моя первая послереволюционная встреча с туркестанцами имела место по дороге из Петербурга (уже Петрограда. – С.А.) в Оренбург – в Пензе. Здесь на запасных путях вокзала стояли десятки вагонов с рабочими-туркестанцами. Они были отправлены из Туркестана на фронт ещё до начала революции. Никто о них не думал. Новые власти не знали, что с ними делать. Так в полной неизвестности жили наши туркестанцы, сами не зная, как поступить. Мне пришлось взять инициативу в свои руки. Назвавшись представителем Туркестана, я явился к коменданту вокзала и попросил его, в виду изменившегося положения вещей, направить вагона с туркестанскими рабочими обратно в Туркестан. Комендант вокзала не мог решить вопроса за своей ответственностью и по телефону запросил губернского комиссара, а тот, в свою очередь, сослался на авторитет губернского совета рабочих и солдатских депутатов. Пришлось поехать мне самому в совдеп, и там, совместно с губернским комиссаром, решили вернуть туркестанских рабочих обратно...

        Таких же застрявших рабочих туркестанцев я встретил в Сызрани, в Самаре. И здесь поступили, как в Пензе.

        Вот, наконец, Оренбург. Здесь собрался первый всеказахский съезд...» [30,  с. 243].

        Да, на 2-8 апреля 1917 года в Оренбурге прошёл первый общеказахский съезд, состоявшийся под вывеской «Тургайского областного казахского съезда» с участием делегатов 6 казахских областей Степного и Туркестанского краев, а также татарских, башкирских, казачьих и узбекских делегатов. Одним из постановлений первого общенационального форума казахов стало требование о немедленном возвращении мобилизованных на тыловую повинность казахских рабочих и прекращении дальнейшей мобилизации. Это требование съезда новым Всероссийским Временным правительством было исполненo [30,  с. 245].

        5 мая 1917 года Временное правительство приняло постановление, согласно которому подлежали возвращению на родину все «инородцы», о чём Министр внутренних дел нового правительства телеграммой сообщил А.Н. Букейхану, только приступившему к исполнению своих обязанностей комиссара Временного правительства в Тургайской области. Возвращение рабочих производилось распоряжением и за счёт Военного министра по плану перевозки, разработанному штабом округа. Было также прекращены все работы по приему, формированию и отправке рабочих партий с роспуском реквизированных по домам.

       Будучи комиссаром нового Временного правительства А.Н. Букейхан эвакуацию казахских рабочих из фронта на родину поручает своим молодым, но испытанным соратникам в лице Азимбека Биримжана (Беремжанов), Султанбека Кожанулы, Хайретдина Болганбайулы (Болганбаев), Аспандияра Кенжеулы (он заменил А.Н. Букейхана на посту заведующего Инородческого отдела. – С.А.), Мусы Сейдалулы и др. Перед самым закрытием Инородческий отдел КЗФ ВЗС 31.07.1917 г. откомандировал в Москву, Пензу, Тамбов, Орел, Смоленск и другие города своего сотрудника Сеила Жиенбайулы (Жіенбаевъ) с целью сбора сведений в лечебных заведениях о больных и умерших казахах, мобилизованных военно-тыловую повинность, с дальнейшей эвакуацией их на родину. Результаты этой поездки, продолжавшейся с 31.07 по 20.08.1917 г., показали, что к текущему моменту больных и умерших казахов в госпиталях в европейской части России числилось немного. Больные находились в основном в Москве, в Бобруйском военном госпитале, главного врача которого С. Жиенбайулы убедил эвакуировать их на родину в виду необходимости для них свежего степного воздуха и привычной пищи. Поездкой своего сотрудника Инородческий отдел, во-первых, рассеял свои сомнения о неучтенных больных или пропавших без вести соотечественниках, во-вторых – избавил их родных от необходимости выезда из Степи на поиски.

      Как уже отмечалось выше, Инородческий отдел не раз сталкивался с вопиющими фактами фальсификации списков и возраста мобилизуемых на тыловую повинность. Среди казахских рабочих в прифронтовой зоне нередко встречались несовершеннолетние – 13-15-летние подростки, юноши до 19 лет, а также несколько из одной семьи, что грубо противоречило царскому указу от 25 июня 1916 года. Вернувшись в родной край уже в ранге комиссара Временного правительства в Тургайской области А.Н. Букейхан стал жёстко разбираться с каждом подобным фактом, выявлять виновных и отдавать их под суд. Как и ожидалось, среди виновных в первую очередь присутствовали представители колониальной администрации в лице чиновников, переводчиков в канцеляриях военного губернатора, уездных начальников, членов или советников областной управы, приставов, урядников и др. Было немало и казахов из числа волостных управителей, аульных старшин и просто состоятельных граждан...

     Однако, на войне как на войне, среди казахов, трудившихся в тылу Западного фронта под авиабомбёжками, артобстрелами и химическими атаками, имелись жертвы – погибшие, раненые и пропавшие без вести. Из ряда архивных документов следует, что Алихан Букейхан, даже после свержения Временного правительства и вероломного захвата власти большевиками, дальше исполняя свои служебные обязанности комиссара Тургайской области, продолжал выяснять дальнейшую судьбу тех казахских рабочих, которым не суждено было вернуться в родную степь живым и здоровым. Он своими запросами, адресованными в соответствующие государственные органы и учреждения, выяснял обстоятельства гибели, ранения или пропажи того или иного казахского джигита. Например, в его телеграмме, датируемой 25 ноября 1917 года и адресованной в Бобруйский госпиталь, речь шла о дальнейшей судьбе одного из казахских рабочих: «Телеграфируйте, жив ли Ескалий Жамангарин, находившийся в мае в девятом бараке [и] куда отправлен? Тургайский Областной Комиссар А. Букейхан» [31, л. 218].

      Эта истинно отцовская забота национального лидера о своем народе, особенно о молодёжи, мобилизованной на обслуживание Западного фронта, не осталась незамеченной. Начиная с конца мая 1917 года, в редакцию газеты «Қазақ», из разных концов Казахского края стали поступать телеграммы и письма с настоятельной просьбой учредить стипендию Алихана или построить мечеть в его честь. В этих телеграммах и письмах звучал также призыв присвоить Алихану Букейхану самое высокое народное имя: «Алаштың Әлиханы» - «Алихан всего Алаша». Это имя являлось истинным и официальным признанием его роли лидера народа, отца новой нации.

        Следует особо подчеркнуть, что ни до, ни после Алихана Букейхана никто из казахских государственных деятелей прошлого и настоящего – ханы, султаны или... президенты – не удостаивался подобного высочайшего, воистину народного звания, такой почести, всеобщего признания и общенациональной любви.

      Вслед за этими телеграммами и письмами в редакцию стали поступать и наличные деньги, собранные возвращающимися с фронта джигитами. Например, в редакционной статье «Қазақ» сообщалось, что 700 джигитов из Копальского уезда Семиреченской области, работавшие в 229-й партии КЗФВЗС, а также 94 джигитов из Актюбинского уезда Тургайской области, по пути домой, через тысячника Мырзахана Толебайулы (Толебаев)  передали в редакцию «Қазақ» 2 тысячи рублей. Они просили учредить стипендию или построить мечеть имени Алихана [32].

      В этом же июньском номере «Қазақ» была опубликована заметка Азанбая Сабекулы, который от имени каркаралинцев, вернувшихся домой из Западного фронта, выразил благодарность казахским студентам и учителям, бескорыстно помогавшим им во время работы в тылу Западного фонта, а также Алихану, за его отеческую заботу и покровительство. В заметке, в частности, говорилось:

      «Казахскому народу! Тот путь, на которого указывала газета «Қазақ» во время мобилизации, оказался благом для призывников. Тёплая одежда, взятая нами с собой по её совету, была как нельзя кстати. Они оберегали, защищали нас, словно имели опыт в подобных делах. Мы приклоняем свои головы и выражаем безграничную благодарность тем молодым студентам и учителям, которые ради казахских джигитов приехали в Минск, открыли учреждение (Инородческий отдел), денно-нощно скитались по всей прифронтовой зоне, заботясь о быте, условиях работы и безопасности своих сородичей, мобилизованных на тыловую повинность. Находясь на чужой земле всю зиму ради заботы о своих сородичах, сознательно рискуя своими жизнями, они чётко следовали инструкциям и советам издателей газеты («Қазақ») и старших товарищей.

      С целью увековечения имени Галихана (Алихана Букейхана), который, призвав образованную молодежь на фронт для оказания помощи мобилизованным, руководил её деятельностью, мы собрали деньги и передаём доверенному лицу!

      Да здравствует Гали хан! Да здравствует казахская молодежь! Да здравствует казахский народ!

От имени каркаралинских джигитов Азанбай Сабекулы» [33].

      В редакционной статье газеты «Қазақ» с сожалением отмечалось, что этих двух тысяч рублей, собранных 794 жителями Каркаралинского уезда, недостаточно ни для учреждения стипендии, ни для строительства мечети. «Это доброе начинание, - говорилось в данной статье, - необходимо для признания заслуг и в честь человека, признанного «Алиханом всего Алаша», который упорно ведёт свой народ в ряды развитых народов и посвятил свою сознательную жизнь тому, чтобы казахи заняли своё достойное место под солнцем. Надеемся, что казахская молодежь, вставшая на путь истинного служения своему народу, не останется в стороне от благородного почина джигитов с фронта, собравших в своей среде две тысячи рублей. Ведь никто не может сказать, что заслуга Алихана перед всем народом меньше, чем его забота о джигитах, мобилизованных на фронт, где он провёл одну зиму. Не можем также сказать о том, что если джигиты сумели достойно оценить его кратковременную благородную деятельность, то не признает очевидную заслугу Алихана перед собой и весь народ. В свою очередь редакция «Қазақ» готова оказать содействие тем гражданам Алаш, которые намерены продолжить благородное дело в честь Гали хана» [32].

      Этот призыв газеты «Қазақ» был услышан, о чём свидетельствует ряд кратких сообщений, одно из которых было размещено в газете в конце июля 1917 года под заголовком «Әлихан атына стипендия» («Стипендия имени Алихана»):

      «640 джигитов из Аксаринской, Кусской (Кувской), Кентской и Дегеленской волостей Каркаралинского уезда, вернувшиеся с фронта, под руководством Азанбая мурзы Сабекулы собрали 207 рублей.

      По инициативе Телжана Шонанулы на собрании гражданского комитета аула № 8 Кабыргинской волости Иргизского уезда (Тургайская область. С.А.) было собрано 103 рубля 70 копеек.

      По инициативе Телжана граждане аула № 5 той же волости того же уезда собрали еще 97 рублей.

      При открытии Улысойского комитета Кабыргинской волости собралось 66 рублей 80 копеек. Всего – 474 рублей 50 копеек. Вместе с предыдущей суммой – 2474 рублей 50 копеек» [34].

      В своём открытом письме «Наш ответ докладной записке, напечатанной в № 125 [газеты «Заря»] от 5 сентября с.г.», опубликованной в оренбургской газете «Южный Урал», Ахмет Байтурсынулы и Миржакып Дулат привели такой факт: «Какой популярностью пользуется Букейханов во всех казахских областях, доказывает то, что рабочие казахи, возвращаясъ с фронта, учредили стипендию его имени» [35].

        Перед своей поездкой в Петроград по телеграмме А. Керенского, А.Н. Букейхан и его молодые соратники из Минска отбили одну телеграмму за другой во все концы Степного и Туркестанского краёв, одна из которых отправлена по 25 адресам, начиная от Кызылжара (Петропавловска), Омска, Семипалатинска до Ташкента, от Уральска, Акмолы до Перовска, Скобелева (ныне Фергана) и Коканда. Словом, казахский народ о свершейся революции узнал от своей элиты «Алаш», находившейся в 4-х тысячах километрах от родной Великой степи. В телеграмме говорилось следующее:

      «Для всех в России наступил день братства, равенства и свободы! Для поддержки новой власти казахам необходимо организоваться. Для успешной деятельности нового правительства важно единение всех народов.

      К выборам Учредительного собрания казахам нужно объединиться. Необходимо выдвигать на выборы достойных граждан. Впредь, необходимо оставить все разногласия, раздоры, межпартийные распри. Всё, к чему нужно стремиться – это единство и справедливость!

      Необходимо снова поднять вопрос о земле и всерьез взяться за решение этого первостепеннейшего вопроса! Государственной строй [в России], который отвечает нашим интересам – это «федеративная демократическая [парламентская] республика». Только такой строй позволит нам отстоять наши земли и сохранить нашу самобытную культуру [посредством образования национального самоуправления - автономии].

      Не бойтесь никого, кроме Бога! Действуйте по закону, поддержите новое Временное правительство, помогайте нашим братьям, работающим на фронте! Следите за настроением народа!

      Алихан, Миржакып, Муса, Мурзагазы, Шаймардан,

Хусаин, Шафкат, Султанбек, Иса, Мухамедказы,

Хайретдин, Раимбек, Абубакир, Назир, Тамимдар и Тель.

Западный фронт,

Минск, 15 марта 1917 года» [36].

        Под этим документом, как и под предыдущими воззваниями, рядом с общепризнанным национальным лидером Алиханом Букейханом и его верным соратником Миржакыпом Дулатулы, стоят имена Султанбека Кожанулы, Назира Торекулулы, Мырзагазы Есболулы, Сейдазима Кадырбайулы (Сеид-Азим Кадирбаев), Иса Токтыбайулы (Тохтыбаев) и многих других. Эта новая волна национальной элиты по призыву лидеров «Алаш» добровольно отправилась на Западный фронт и в период своей службы в Инородческом отделе с октября 1916 по август 1917 годов, ярко продемонстрировала свою готовность бескорыстно и самоотверженно служить интересам своёго народа. Это были образованные, целеустремлённые, решительные молодые люди, искренне и бескорыстно любящие свой народ, свою Великую степь, национальную культуру и, главное - способные к самостоятельным действиям и решениям в самый критический момент, как, например, Первая мировая война, или Февральская революция, предоставившая исторический шанс многострадальному степному народу восстановить свою национальную государственнность. Казахские джигиты, после возвращения из Западного фронта, составили костяк армии Автономи Алаш, достаточно успешно воевавшей против советской власти в 1918-1920 годах.

        Новая волна национальной интеллигенции вскоре действительно заняла ведущие позиции сперва в образовании Национально-территориальной Автономии Алаш, затем в Казахской и Туркестанской АССР, став видными общественными, государственными деятелями, дипломатами, учёными, писателями. Они стояли у истоков современного Казахстана, его системы образования, науки, искусства и национальной культуры в целом. С. Кожанулы и Н. Торекулулы являлись одними из первых руководителей Туркестанской АССР, последний в 1928 году стал дипломатическим агентом и генеральным консулом СССР в Королевстве Хиджаз, Неджд и присоединённых областях, после того как 23.09.1932 г. Королевство Хиджаз и Неджд и другие территории были объединены в одно государство — Королевство Саудовская Аравия, Н. Торекулулы был назначен полномочным представителем (чрезвычайным и полномоченным послом) СССР в Королевстве Саудовская Аравия (1932-1936).

      Но в 1930-е годы весь этот слой национальной интеллигенции, по мнению ученых из Общества изучения Средней Азии Оксфордскогно университета, был поголовно истреблен только за то, что он стремился придать казахской советской культуре «отчетливо национальный характер» [37].

Статья написана в рамках научного грантового проекта № AP05132901 и научного проекта по програмно-целевому финансирования № BR05236848.       

СУЛТАН ХАН АККУЛЫ

Список литературы и первоисточников:

1 Государственный архив Томской области: Ф. 3, Р. 552, Оп. 1, Д. 774, Лл. 73-74.

2 Қыр баласы. Қазақтан салдат ала ма? //«Қазақ», № 13. – Орынбор, 08.05.1913. –  С. 1-2.

3 Бұратаналар тақырыпты.//«Қазақ», № 202, 22.10.1916 г. Орынбор.

4 Собрание узаконений и распоряжений правительства, отдел 1, № 182, 6 июля 1916 г., стр. 1747; Восстание 1916 года в Средней Азии и Казахстане. Сборник документов. (Редакционная коллегия: А. В. Пясковский (ответственный редактор), Т. Е. Елеуов, А. Г. Зима, О. К. Кулиев, Х. Т. Турсунов. Составители: С. Г. Агаджанов, Ф. Азадаев, А. И. Акатова, Х. Зияев, Ф. Н. Киреева, Н. С. Орлова, Я. М. Серый, О. Д. Чехович.) — Москва: Издательство Академии наук СССР, 1960. — С. 25-26.

5 Букейханов А., Дулатов М., Алмасов О. Протокол частного совещания казахов... об ущербе, причиненном сельскому хозяйству мобилизацией мужчин на тыловые работы. 07.08.1916 г. Оренбург. // Алаш-Орда: Сборник документов //Составитель Н. Мартыненко. – Алматы: Малое издательство «Айқап», 1992 г. 5–10 стр.

6 Ғали хан, Міржақып, Ахмет. Алаштың азаматына! //«Қазақ», № 192, 11.08.1916 ж. Оренбург – Петроград.

7

8 Ғали хан. Мәскеу (жұмысшылар хақында). – Оренбург: «Қазақ», 31.12.1916 г., № 211. – С. 2. 

9 Ғали хан, Мырзағазы, Тел, Мұса, Хасен. Күнбатыс майданнан. Жұмысшылар жайынан (Из Западного фронта. О положении рабочих). – Оренбург: Қазақ», № 212, 1917 ж. – С. 3.

10 Поповъ И. Инордцы на фронтѣ. Киргизы. / Вѣстникъ КЗФ ВЗС, 06.11.1916 г., № 152 (308). Минскъ. – С. 2-3.

11 Алихан. Күнбатыс майданынан. Телеграм. 09.02.1917ж. Минск.//«Қазақ», № 217, 1917 ж. Орынбор.

12 Ғалихан. Қазақтан доктор, фелдшер һәм переводчик керек. Күнбатыс майдан. Минск. – Оренбург: «Қазақ», 28.02.1917 ж., № 219. – С. 2.

13 Ғалихан. Доклад. – Оренбург: «Қазақ», 23.02-01.03.1917 ж., №№ 220, 221. – С. 1.

14 ...

15 Ғали хан. Күнбатыс майданынан (Жұмысшылар жайынан). Есеп. //«Қазақ», 1917 ж., № 212. Орынбор.

16 ...

17 НИАБ: ф. 314, оп. 1, д. 828, л. 211

18 НИАБ: ф. 2592, оп. 1, д. 331, лл. 65, 65 об, 66, 66об.

19 Әлихан. Мәскеу (жұмысшылар хақында). – Оренбург: «Қазақ», № 211, 31.12.1916 г., № 211. - С. 1-2.

20 НИАБ: ЛА 2499, оп. 1, д. 253, л. 161.

14 Поповъ И. Инордцы на фронтѣ. Киргизы. / Вѣстникъ КЗФ ВЗС, 06.11.1916 г., № 152 (308). Минскъ. – Сс. 2-3.

21 НИАБ: ЛА ф. 3328, оп. 1, д. 1, л. 75]

22 НИАБ: ЛА ф. 2540, оп. 1, д. 37, л. 244об.

23 НИАБ: ф. 2533, оп. 1, д. 47, л. 193 об, 205.

24 «К положению инородцев в лечебных заведениях». //«Вестник КЗФ ВЗС», 09.08.1917 г., № 383 (539). Минск. – С. 2.

25 НИАБ: ф. 2533, оп. 1, д. 92, лл. 68, 104,

26 Бөкейхан Әлихан. Ескерерлік іс. – Оренбург: «Қазақ», № 218, 16.02.1917 г., № 218. – С. 2.

27 Алихан, Мир-Якуб, Хусаин... Председателю Казахского областного комитета в Оренбурге. – Семипалатинск: Бюллетень Семипалатинского областного исполнительнаго комитета. – 1917. – № 8.

28 Сафиев Т. 1916 жыл оқиғасы.//«DANAkaz» журналы, № 5 (19), 2015 ж. Орал.

29 НИАБ: ф. 35р, оп. 1, д. 22, лл. 272-279.

30 Шоқай М. Шығармаларының толық жинағы: Он екі томдық. – Алматы: Дайк-Пресс, 2014. – Т. 9. – С. 241-242.

31 ЦГА РК: ф. 17, оп.1, д. 23, л. 218.

32 Күтілмеген көсемдік. «Қазақ", № 232, 03.06.1917 ж. – С. 1.

33 Тәңірі жарылқасын айту.//«Қазақ», № 232, 03.07.1917 ж. Орынбор. – С. 4.

34 Әлихан атына стипендия.//«Қазақ», № 237, 24.07.1917 ж. Орынбор. – С. 4.

35 Байтурсуновъ А., Дулатовъ М. Нашъ ответъ докладной записке, напечатнной в № 125 [оренбургской газеты «Заря»] от 5 сентября с.г. – Оренбургъ: «Южный Урал» (издавалась вместо газеты «Оренбургская жизнь»), № 10, 14.09.1917 г. – Сс. 1-2.

36 Ғалихан, Міржақып, Мұса, Шаһмардан, Мырзағазы, Хасен... Телеграм. Минскі, «15/ІІІ» (Минскі, 24.03.1917 ж.).//«Қазақ», № 223, наурыз, 1917 ж. Орынбор. – С. 1.

37 Society for Central Asian Studies. Kazakhs on Russians Before 1917. A.Bukeykhanov, M.Dulatov, A.Baytursynov, T.Ryskulov. Reprient series № 5. Oxford, 1985.